Тайны Востока - [16]

Трудно сказать, нравилось ли заниматься какими-то газетами самому Энверу, но думаю, что вряд ли. Он любил живое дело, а тут… Да и кто знает, какие на самом деле он вынашивал планы. Вряд ли он, испытавший все наслаждение высшей властью, мог довольствоваться уготованной ему большевиками ролью скромного подносчика снарядов, которого в любой момент можно было списать за ненадобностью.

11 апреля 1921 года в соответствии с декретом ВЦИК была создана Туркестанская Социалистическая Советская республика, ставшая автономной единицей РСФСР. Новая республика заняла часть Средней Азии, простиравшейся от Каспийского моря на западе до Синьцзяна на востоке. Она граничила с Персией и Афганистаном на юге и с Казахстаном — на севере. Высшим законодательным органом власти в республике стал «Съезд Советов Рабочих, Дехканских, Крестьянских, Красноармейских и Казачьих депутатов». Еще в апреле двадцатого года была образована Хорезмская Советская республика.

Но все эти достижения большевиков вовсе не означали, что мусульманское население Средней Азии с великой радостью встретило своих новых хозяев. И среднеазиатское басмачество попортило немало крови советской власти! Особенно оно активизировалось после того, как армия под командованием Фрунзе заняла Бухару, эмир которой был убежденным младобухарцем. Младобухарцы представляли собой буржуазно-националистическую партию, члены которой являлись последователями джадидизма. Его идеалы выражались прежде всего в проведении реформ вместо борьбы с царизмом, они проповедовали и идеологию пантюркизма — объединения всех тюркских народов в рамках одной федерации.

Как любая партия, организация младобухарцев оказалась расколотой на два непримиримых лагеря, и один из них — левый — в конце концов вошел в Бухарскую компартию, в то время как их оппоненты стали лидерами басмачей, которых сразу же стали поддерживать самые реакционные круги Турции, Китая и Афганистана. Ну и, конечно, все они были так или иначе связаны с английской разведкой, которая не собиралась сдавать завоеванные позиции на Востоке и делала все возможное, чтобы с помощью басмачей дестабилизировать обстановку на южных границах Советской России.

Трудно сказать, чем руководствовались большевики, вручая Энверу, который обещал им верой и правдой бороться с басмачами и английским влиянием в Средней Азии, мандат ВЦИК и отправляя его в Бухару. Можно подумать, что им было неизвестно пантюркистское прошлое Энвера, который пошел на союз с Германией перед Первой мировой войной во многом из-за того, что та одобряла его намерение создать Великий туран, в который вошли бы все тюркоязычные народы. При всем желании очень трудно поверить в то, что они надеялись на заверения Энвера пустить в ход весь свой авторитет, дабы переломить ход событий и бороться с басмачеством.

Едва оказавшись в Средней Азии, Энвер сразу же позабыл и о борьбе с басмачеством, и о своих обещаниях разоблачать деятельность английских спецслужб. И ничего удивительного в этом не было. Скорее это было закономерно. Честолюбивый и властный, Энвер привык быть первой скрипкой, и роль «наместника Мухаммеда» прельщала его куда больше, нежели туманное будущее. Да и на что он мог надеяться после того, как Ататюрк одержит победу и станет единоличным правителем новой Турции. На пост главного редактора какой-нибудь никому не нужной газетки?

Нет, столь жалкая участь была не для него, и, мгновенно вспомнив свою голубую мечту о создании Великого турана, он обратился за поддержкой ко всем младобухарцам и членам многих мусульманских общин Туркестана и, частично получив ее, объединился с басмачами и организовал выступление населения восточной части республики против правительства в Ташкенте.

Почти год ему удавалось вести успешные боевые действия против частей Красной армии. Надо заметить, здесь, в Средней Азии, Энвер снова оказался в своей стихии. Он никогда не обладал военными способностями для ведения крупномасштабной войны, что продемонстрировал в Триполитании и особенно на Кавказе, где его войска потерпели сокрушительное поражение от русской армии. А вот что касалось лихих кавалерийских наскоков и глубоких рейдов, тут ему не было равных. Разбив несколько отрядов Красной армии, он в ультимативной форме потребовал от Москвы вывода советских войск из Туркестана, обещав взамен поддержку коммунистической деятельности на Ближнем Востоке.

И все же, как это бывало с ним всегда, Энвер не учитывал реальной политической обстановки. А она была явно не в его пользу. Единственным антисоветским национальным движением, уцелевшим к концу Гражданской войны, оставалось именно среднеазиатское басмачество, и Энвер был обречен.

Впрочем, если он даже и понимал это, делать ему было нечего — будущего у него не было. А жизнь под чужим именем (за ним по-прежнему охотились армянские боевики) была не для него. Он продолжал сражаться с советскими войсками, и 4 августа 1922 года Энвер погиб в бою с отрядом красной кавалерии.

Так бесславно закончилась жизнь «героя младотурецкой революции» и бывшего правителя Османской империи, который до самых последних своих дней продолжал оставаться точно таким же романтиком и авантюристом, каким он когда-то начинал борьбу с кровавым султаном Абдул-Хамидом II…