Тайны Великой смуты - [51]

Узнав о воцарении Димитрия, польский король Сигизмунд поспешил отправить в Москву велижского старосту Александра Гонсевского. Официально акция Гонсевского представлялась визитом вежливости. Сигизмунд приветствовал Димитрия по случаю его воцарения и приглашал его на свою свадьбу с эрцгерцогиней Констанцией. Но, очевидно, для такого заурядного поручения король не избрал бы одного из своих лучших воевод. Гонсевский должен был поднять вопрос о передаче обещанных королю русских земель и о совместной войне со Швецией. В королевской канцелярии даже подготовили текст письма «шведскому узурпатору Карлу» от великого князя московского Димитрия. (Сигизмунд явно не был лишен чувства юмора!)

Принять требования короля для самозванца означало подписать самому себе смертный приговор. Передача Польше русских земель неизбежно привела бы к перевороту в Москве. К войне со Швецией Россия была не готова. Шведские войска отличались хорошим вооружением и прекрасной выучкой, поэтому шансы на победу были невелики. И, наконец, целью войны для Сигизмунда было свержение с престола короля Карла IX и объединение двух государств под властью короля Сигизмунда. Понятно, что появление польско-шведского государства, «от можа до можа» (от Черного моря до Северного Ледовитого океана), эдакой сверхдержавы XVII века, стало бы величайшей опасностью для России.

Но поляки явно не на того напали. Гришка решил обыграть всех, и Сигизмунда, и польских панов, и даже римского папу.

Для начала Димитрий придрался к титулу в королевской грамоте. Гришке принципиально не хотелось числиться великим князем московским, а хотелось писаться не менее чем «императором» и «непобедимым Цесарем». Гонсевский от такого поворота буквально обалдел и демонстративно раскланялся.

Я воздержусь от подробного описания дипломатических нюансов польско-русских отношений. Скажу лишь, что Сигизмунд и Димитрий пытались надуть друг друга на уровне мошенников-рецидивистов. Так, Сигизмунд начал шантажировать Димитрия, что-де Борис Годунов жив и скрывается в Англии, и обещал помощь в борьбе с «Годуновым». Хитрый Гришка отвечал королю: «Хотя мы нимало не сомневаемся в смерти Бориса Годунова и потому не боимся с этой стороны никакой опасности, однако с благодарностию принимаем предостережение королевское, потому что всякий знак его расположения для нас приятен».

В свою очередь, Димитрий вступил в связь с панами, учинившими очередной рокош в Речи Посполитой. Возглавил движение сандомирский воевода Николай Зебржидовский. В 1606 г. на сейме в Сандомире рокошане (мятежники) составляют и посылают королю Сигизмунду 67 обвинений.

В свое время Зебржидовский покровительствовал расстриге во время пребывания его в Польше. Бунтовщики распространяли слухи, что царь Димитрий шлет им на помощь большое войско под командованием Василия Шуйского. До посылки войска дело не дошло, но Гришка получил сильный козырь в переговорах с Сигизмундом III.

Чтобы более не возвращаться к рокошу, скажу, что гетман Станислав Жолкевский в 1607 г. в битве под Гузовом разгромил мятежников. Но жестоко наказывать рокошан Сигизмунд не стал, их формально приговорили к смерти, но ловить не стали. В результате еще одна партия шляхты вместе со своими частными армиями оказалась в России. Среди них «отличились» такие персонажи, как Александр-Иосиф Лисовский-Янович и Ян-Петр Сапега.

16 мая 1605 г. папой стал Павел V, Камилл Боргезе. Его предшественник, Климент VIII, предусмотрительно оставил без ответа второе письмо Димитрия от 30 июля 1604 г., где претендент по-прежнему настаивал на своей преданности папскому престолу точнее указывал на вознаграждение, которое ожидал получить. Читая депешу Рангони от 2 июля 1605 г. о событиях в Москве, Павел V вдруг воспрянул духом. С 4 августа папские грамоты летели в Польшу к польскому королю, к кардиналу Мациевскому, к самому Мнишку, заклиная их воспользоваться ниспосылаемым свыше случаем. Римскому папе казалось, что уния уже торжественно провозглашена в Москве, и он готовился к отправлению своего легата. А пока, в ожидании, он с таким нетерпением торопил отъезд графа Рангони, что нунций, не имея возможности так скоро снарядить племянника в дальний путь, решился послать вперед одного из его секретарей, Луиджи Пратиссоли, который при случае должен был просить посредничества Димитрия для доставки польскому нунцию кардинальской шапки, давно ожидаемой им. Рим не мог бы отказать новообращенному, который вел за собой в лоно церкви миллионы людей!

Но Пратиссоли не удалось в Москве даже начать разговор об унии. 15 ноября 1605 г. ему пришлось отправиться обратно в Краков с письмом Димитрия к нунцию. В письме царь просил представителя папы исходатайствовать для него в Кракове и Риме разрешение Марине в день ее коронования причаститься по православному обряду и соблюдать воздержание по средам, и признание королем польским императорского титула, принятого царем. Об унии не говорилось ни слова. Кроме того, Димитрий отправил состоявшего при нем патера Андрея Лавицкого с личным посланием к папе. Это послание было целиком посвящено политике, и об унии опять не было сказано ни слова. Димитрий предлагал план грандиозного крестового похода против Турции с участием России, Польши, Австрийской империи и других государств. В конце послания стояла подпись: «Император Димитрий».