Тайны Старого и Нового света. Заговоры. Интриги. Мистификации - [42]

Султан не счел нужным договариваться с рыцарями. Вместо этого он послал тайных агентов, которые должны были проникнуть к Джему и отравить его. Понятно благородное негодование иоаннитов, когда они убедились в «восточном коварстве». Боясь лишиться столь выгодного пленника, рыцари переправили его в один из орденских замков во Франции.

Иоанниты умели неплохо отстаивать свои интересы, используя приемы тайной войны. Напрасно Джем пытался послать своих гонцов к французскому королю — их перехватили и без шума «убрали» с дороги. Джема перевозили из одного замка в другой, чтобы было трудно определить его местопребывание. При этом гроссмейстер Обюссон позаботился и о благопристойности. Иоанниты подкупили секретаря Джема, с помощью которого они получили чистые листы бумаги, подписанные принцем. Гроссмейстер составил от имени Джема фальшивые письма, разослал их во все европейские государства, в которых всячески расхваливалось поведение иоаннитов в отношении их пленника. Правда, техникой фабрикации подложных писем рыцари владели крайне недостаточно, так что им мало кто поверил. Гроссмейстер в своем вероломстве пошел еще дальше. В 1482 году ему удалось сговориться с султаном Баязетом, который обещал платить ежегодно 40 тыс. дукатов для покрытия издержек на содержание своего брата.

Однако добыча оказалась слишком жирной для захудалого ордена иоаннитов. Нашлось немало охотников до султанских дукатов, и притом обладавших острыми зубами. Обюссона засыпали письмами из Рима с требованием отпустить Джема к отправителю данного послания, который намеревался воспользоваться услугами принца во время крестового похода. Последний, разумеется, намечался не на ближние сроки — зачем было спешить, когда каждый год приносил без хлопот целую кучу золота от обеспокоенного султана. В конце концов побелил папа, тогда еще Иннокентий VIII, договорившийся с Обюссоном и французским королем Карлом VIII об отправке Джема в Рим. Достигнуть этого первосвященнику удалось не без труда: египетский султан давал за Джема 100 тыс. дукатов, а Баязет прислал посла к Карлу VIII, предлагая союз против Египта, тогда еще владевшего Палестиной, при условии интернирования принца из Франции. Иннокентий оплатил покупку рядом услуг: он выступил посредником между Францией и Англией, способствовал матримониальным планам французского короля и даже предоставил сан кардинала одному из его приближенных. Был задобрен различными подачками и Пьер Обюссон. Гроссмейстер, убедившись, что пленника все равно не удержать в своих руках, пытался, пока шли переговоры, выудить у матери Джема 20 тыс. дукатов, якобы для приобретения корабля, который отвезет принца в Египет. Работа была чистая — тем более обидно было Обюссону, когда египтяне настояли перед папой, чтобы тот заставил гроссмейстера вернуть обратно часть столь ловко выманенных денег.

Весной 1489 года Джема доставили в Рим, где папа устроил принцу торжественную встречу. Прибытие «неверного» турка было приказано ознаменовать всенародным праздником. Иннокентий очень беспокоился, чтобы не пострадал престиж Джема в глазах турок, иначе говоря, чтобы не обесценился недешево приобретенный товар. Поэтому папа довел до всеобщего сведения, что Джем сохранил верность исламу и, следовательно, может по-прежнему рассчитывать на поддержку своих приверженцев в Турции.

Баязет по достоинству оценил демарши и маневры римского первосвященника. Он снова решил отделаться от брата руками своих тайных агентов. Однако попытка султанской секретной службы отравить Джема окончилась неудачей: дорогую добычу зорко стерегли. Тогда Баязет направил к папе в ноябре 1490 года своего посла с 120 тыс. дукатов (трехгодовой взнос) и дорогими подарками. Посол имел полномочия передать привезенные дукаты только после того, как лично переговорит в Джемом (султан хотел убедиться, жив ли его брат и, следовательно, нужно ли продолжать трату денег). Но осторожный Иннокентий очень опасался, как бы лазутчик Баязета не попытался убить Джема или нанести ущерб поистине драгоценному здоровью папского пленника. Свидание обставили с крайними предосторожностями. А письмо для Джема из Константинополя опытные приближенные принца заставили посла вынуть из конверта зубами и облизать языком со всех сторон, чтобы исключить возможность отравления. Эта несколько необычная «дипломатическая церемония» убедила турка, что Джем жив, и последовала выплата привезенных денег. Так Иннокентий VIII стал пенсионером Высокой Порты, турецкое золото было важной частью дохода, получаемого римским престолом. Правда, мусульманский султан Египта предлагал папе за Джема 600 тыс. дукатов и даже участие в крестовом походе против османов. Иннокентий предпочел турецкую пенсию, которую султан дополнял иногда различными христианскими реликвиями, попадавшими в его руки. А реликвии стоили немало — рыночная цена «плаща Иисуса Христа», например, достигала в то время ни много ни мало как 10 тыс. дукатов!

Когда в 1492 году Александр VI унаследовал престол, получение константинопольской пенсии стало привычным делом, и разве можно было отказаться от нее из-за такой «мелочи», как нападения турок на различные христианские области, в частности Хорватию. Правда, когда в июне 1498 года в Рим прибыл очередной султанский посол Хамсбуерш и передал Александру поздравления в связи с избранием на святой престол, папа, поблагодарив, выразил все-таки пожелание, чтобы султан не воевал против христиан. Но это было сказано после получения очередного взноса на содержание Джема. Предостережение имело тем меньший смысл, что вскоре после этого случая Александр VI призвал султана как союзника для борьбы против крестового похода, который собирался предпринять Карл VIII. А чтобы поощрить «великого турка» к активности, папа пугал его перспективой того, что Джем может попасть в руки французского короля. Султан ласково принял папского нунция Буцардо и отправил его в сопровождении собственного посла Касим-бея в Рим. Послы везли с собой пять султанских посланий. В первом из них Баязет, сообщая о посылке очередных 40 тыс. дукатов, добавлял: «Наша дружба с помощью Божьей будет крепнуть изо дня в день». Второе и третье письма содержали похвалы в адрес Буцардо и верительные грамоты Касим-бею.