Тайны Старого и Нового света. Заговоры. Интриги. Мистификации - [41]

Со временем отношение к нему менялось. Так, в 1940 году церковный историк Феррара (приспешник кубинского диктатора Батисты) в книге «Папа Борджиа Александр VI», привлекая венецианские и другие архивы, сделал открытие: «В течение всей эпохи Возрождения не было человека, имевшего более гуманные идеи свободы церкви, государства и человеческой личности…». А в 1955 году известный французский католический историк, один из авторов многотомной истории папства, Даниэль-Роп писал, что, хотя не все убийства, приписываемые Александру в «легенде о Борджиа», были выдумкой злонамеренных хронистов, папа действовал вполне в духе времени. Тем не менее все обвинения в разврате — сплошная выдумка, просто святой отец, надо признать, любил хорошо пожить, а поведение его детей — Чезаре и Лукреции — опять-таки отражало нравы эпохи, как политик же Александр защищал интересы Италии. Таких высказываний можно привести сколько угодно, но уверения церковных авторов по-прежнему выглядели не очень убедительно. И тогда они вспомнили о «кознях дьявола», конечно, модернизированных, чтобы идти в ногу с веком.

Так появилась изданная недавно в Германии книга С. Шюллер-Пироли «Борджиа. Разрушение одной легенды». Оказывается, все истории об оргиях и разврате при папском дворе, о «яде Борджиа» и убийствах из-за угла, совершавшихся по приказу папы и Чезаре, — все это лишь такой же плод воображения, как и отождествление святейшего главы церкви с князем тьмы. Современники Борджиа, утверждает автор, использовали прием дискредитации противника, который состоял в том, что ему приписывали связь с дьяволом. Простых смертных обвиняли в том, что они насылали порчу на животных или накликали град, побивавший спелые хлеба. Ну а для папы пришлось изобрести нечто посложнее. Впрочем, у сочинителей был здесь немалый опыт — ведь в их числе были венецианские дипломаты, часто использовавшие такой ход, чтобы опорочить врагов Республики Св. Марка. Современникам Борджиа было хорошо известно о политической подоплеке басен, имевших целью доказать связь Александра VI с силами ада, а для последующих поколений действительный смысл оказался утерянным. Тогда всерьез верили в сцену с куртизанками, которая, мол, просто-напросто воспроизводила описание Вальпургиевой ночи, оргий чертей с ведьмами. А обвинения против Лукреции Борджиа вызваны тем, что некоторые из современников проводили параллель между нею и Еленой, послужившей, по греческой легенде, причиной Троянской войны, которую воспел Гомер. Роль Трои отводилась «Священной Римской империи германской нации», как раз в это время потерявшей многие свои владения в Италии. Таковы «аргументы» новейших апологетов рода Борджиа. Конечно, странно, что все сведения о «художествах» святого отца заносились очевидцами в дневники, которые они вели исключительно для себя. Они знали, что рискуют головой, если их писания увидят свет Божий. Но было бы напрасным делом требовать от защитников Александра VI действительного доказательства их утверждений. Придуманная ими история не лучше и не хуже других рассказов о «кознях дьявола».

Принц Джем и Баязет

Очень колоритным эпизодом в тайной воине, которую вел клан Борджиа, была история с турецким принцем Джемом. Она началась, впрочем, еще до приобретения Александром VI папской тиары, и надо сказать, что здесь он имел вполне достойных предшественников.

Отошли в прошлое столетия крестовых походов, когда папство — пусть во имя сугубо земных, корыстных целей — идейно возглавляло борьбу против «неверных», за завоевание Палестины. Уже давно папы не мечтали о новых походах, ограничиваясь аккуратным сбором денег на борьбу за освобождение «гроба господня». (Они не только не помышляли, но и другим препятствовали, отлично зная, что под предлогом крестового похода разные государи не раз пытались захватить территории в Италии, к вящему неудобству и невыгоде для святого престола.) После 1453 года, когда турецкий султан Махмуд II овладел Константинополем — столицей и последним оплотом Византийской империи, постоянным предлогом для денежных поборов в пользу папы были разговоры о крестовом походе против турок. В 1495 году французский король Карл VIII задумал предпринять поход против турок, а по дороге завоевать и Неаполитанское королевство. Александр VI, восставший против этого, не ограничился одними предостережениями, угрозами и дипломатическими интригами при различных европейских дворах. Духовный глава христианства, прилагая всевозможные усилия к тому, чтобы сорвать этот крестовый поход, обратился за помощью… к турецкому султану Баязету II, с которым он, впрочем, и раньше поддерживал теплые отношения. К тому же старая история с принцем Джемом весьма способствовала тесным связям папы с врагами веры Христовой.

Джем и Баязет были сыновьями султана Махмуда II, завоевателя Константинополя. После смерти Махмуда развернулась вооруженная борьба между его сыновьями за престол. В борьбе за трон победил Баязет, и Джем бежал ко двору египтян. Султан Египта был крайне встревожен могуществом турецкой державы (и не без основания — позднее, в начале XVI в., Египет был захвачен турками). Понятно, что египетский султан встретил Джема с распростертыми объятиями и охотно помогал ему поднимать восстания против Баязета. Когда эти попытки окончились неудачей, Джем решил отдаться в руки гроссмейстера духовного рыцарского ордена иоаннитов, который владел островом Родос. Получив заверения в том, что он найдет там надежное убежище, Джем прибыл на территорию, занятую христианами. Однако он был немедленно арестован и брошен в тюрьму. Забыв все свои обещания, гроссмейстер иоаннитов Пьер Обюссон превратил своего пленника в объект выгодной игры. В Константинополь отправился с Родоса посол, заверивший султана, что Джем будет содержаться под крепкой стражей. Взамен иоанниты запросили ежегодную субсидию 45 тыс. дукатов — круглую сумму, равную доходу небольшого государства, а также настаивали на сохранении мира: рыцари, обязавшиеся сражаться с неверными, очень опасались, что их остров будет завоеван турками (что и произошло через некоторое время).