Тайны Старого и Нового света. Заговоры. Интриги. Мистификации - [4]

У нас долгое время (в двадцатых, тридцатых и сороковых годах) явно господствовали взгляды мифологической школы, которые даже отождествлялись с марксистским воззрением на происхождение христианства — а для этого не было серьезных оснований. А потом, возможно, как реакция на крайности мифологического направления, стало хорошим тоном даже у отдельных серьезных историков проявление чрезмерного доверия к традиции, в том числе и к утверждениям о подлинности церковных свидетельств I и первой половины II в. о происхождении христианства, как будто не было всей предшествующей работы критической мысли, разрушившей доверие к этим свидетельствам. Сыграло здесь, конечно, роль и то усиление доверия к свидетельствам античных авторов, которое являлось результатом археологических раскопок последних десятилетий и, конечно, нахождение рукописей Мертвого моря. Это обстоятельство было широчайше использовано клерикальными историками и оказало влияние на развитие новейшей историографии происхождения христианства. Однако как раз к выяснению вопроса о подлинности показаний античных авторов в отношении историчности Христа все это не имело прямого отношения, и поэтому заявления о том, будто опровергнуто утверждение противников историчности Иисуса о «молчании века» (т. е. античных писателей первого и начала второго столетия о Христе) является в больше мере данью моде XX века, чем углублению знания об исходных событиях истории христианства. Отвергая астрально-символические гипотезы — иногда довольно натянутые, — нужно признать вместе с тем большие заслуги мифологической школы в изучении новозаветных источников. Сравнительно недавнее нахождение надписи, свидетельствующей об историчности Понтия Пилата, доказывает только историчность Пилата, в которой никто и не сомневался.

Иуда

Еще один евангельский персонаж, связанный с судом Пилата, — Иуда Искариот, образ которого веками служил синонимом самого черного предательства.

Стендаль в «Прогулках по Риму» передает рассказ, что на острове Майорка в конце двадцатых годов XIX в. (то есть после двух буржуазных революций в Испании) ежегодно в определенный день подвешивали у главной церкви каждого города и селения чучело из пергамента, набитое соломой. Это чучело в натуральную величину изображало Иуду. При этом, добавлял рассказчик, «священники неизменно клеймили в церкви этого предателя, продавшего Спасителя, и, выходя с проповеди, все взрослые и дети ударяли ножом гнусного Иуду и проклинали его. Гнев их бывал столь велик, что у них даже слезы на глазах выступали. На следующий день, в пятницу, Иуду снимали с петли и волокли его по грязи к церкви. Священники объясняли верующим, что Иуда был предатель, франкмасон, либерал. Проповедь заканчивалась посреди рыданий присутствующих, и перед этой измазанной фигурой народ клялся в вечной ненависти к предателям, франкмасонам и либералам; после этого Иуду сжигали на костре».

В Евангелии Иоанна Христос не только указывает на Иуду как на замыслившего предательство, но и прямо подталкивает его к совершению задуманного, говоря: «То, что хочешь делать, делай скорее» (14,3). Иисус чуть ли не сам посылает Иуду к властям, даже торопит его. В Евангелиях поступок предателя мотивирован тем, что «Сатана вошел в Иуду». В Евангелии от Матфея говорится, что Иуда раскаялся в пролитии невинной крови, бросил в лицо священникам и старейшинам сребреники — плату за предательство, «пошел и удавился» (XXVII, 3–5). Еще в первые века христианства задавались вопросом — если Иуда почитал Христа за бога, зачем предал его? А если не почитал его — откуда то позднее раскаяние, о котором рассказывает Новый завет? И почему всеведущий Иисус включил Иуду в число своих учеников? Лаже малые размеры суммы, полученной за предательство — 30 сребреников, — вызывала различные объяснения. Одно из них сводилось к тому, что Иуда взял эти сравнительно небольшие деньги, чтобы придать своему предательству вид патриотического поступка. С другой стороны, подчеркивалось, что деньги не могли быть мотивом предательства Иуде куда было проще присвоить средства верующих.

За века накопилось множество истолкований предательства Иуды. Каиниты — одна из гностических сект II в. — довели свое отрицание Библии до оправдания и уважения всех противившихся Богу Ветхого завета, и особенно Каина, как «высшего произведения силы». Каиниты почитали Иуду Искариота как лицо, через предательство которого совершилась Божественная миссия спасения мира. «Евангелие Варнавы» (XV или XVI в.), написанное христианским ренегатом, перешедшим в ислам, рассказывает, что, когда Иуда повел стражников для ареста Спасителя, лицо предателя стало чудесным образом сходно с лицом Иисуса. Солдаты решили, что это Христос, и доставили его в синедрион. В конечном счете по решению Ирода Антипы и Пилата, сочувствовавших Христу, был распят не Иисус, а Иуда, а Спаситель вернулся к своим ученикам. Версия восходит к докетизму — взглядам одного из направлений в гностицизме, — считавшего, что Христос был не богочеловеком, а Богом, и лишь казался человеком, что его тело лишь внешне представлялось телесным.