Тайны русской империи - [131]

« Настоящие демократы» (если таковые вообще есть и, в частности, есть в России) должны были бы сильнее и беспощаднее всех критиковать и бороться против уцепившихся за власть демократов. Стремление очистить от накипи тот принцип верховной власти, который ты считаешь наиболее выражающим психологическую сущность нации и строя государственной ее жизни, никак не проявилось в демократической среде. Демократы никак не захотели бороться за идеальное воплощение излюбленного ими принципа власти. Они все посчитали возможным идти за Ельциным и его правительством, что создает убеждение в том, что все демократы считают этот принцип власти выгодным лишь лично для себя и готовы его защищать как личное дело, как личный бизнес. «Своим распоясанным поведением и распорядительством эта правящая группа в короткие годы сделала все, чтобы склонить миллионы людей востосковать об утраченном коммунизме» (с. 58). Вот золотые слова, которые многие русские люди говорили себе не раз последние годы. Не специально ли сделано так, не будет ли затем нового коммунизма с человеческим лицом?

«Россия в обвале» во многом посвящена национальной проблематике, национальным взаимоотношениям: «С конца 80-х годов, — пишет он, — разлившийся в нашей столичной образованности интернациональный восторг едва ли не перехлестнул и ранних большевиков. Российским либералам и радикал-демократам помнилось: распахивается отныне и навеки — счастливейшая эра на нашей планете: теперь и всем населением ее, и всеми государственными деятелями овладеют общечеловеческие ценности, которым, все дружно, мы и будем служить. А посему: какая-либо твердая внешняя политика есть империализм или абсурд, крепкая власть в России — тирания… руководство России всеми усилиями старается не запачкаться в какой-либо уклон к интересам русским, даже обходит старательно само слово “русские” — а всегда “россияне”. Русский этнос демонстративно не взят в опору России» (с. 28,40).

Всевозможные демократические политики в Российской Федерации стремятся иметь союзниками разные национальные автономии. В результате получается гонка за право быть любимцем инородцев. Русские избиратели разделены примерно поровну между демократами и коммунистами, и решающую роль в выборе того или иного кандидата в России играют инородцы. Инородцы растащат Россию, ее богатства, ресурсы, земли и прочее достояние, им не нужна Россия, тем более такая слабая, как демократическая Российская Федерация. Они ее презирают и воспринимают только как добычу в будущем, чаемом ими, великом разделе. На инородцах не построишь великой России, на ней не удержишь даже федерации, которая стремительно на наших глазах фактически и юридически превращается в конфедерацию, — состояние промежуточное между федерацией и распадом единого государства. Интернационализм погубил СССР, он же погубит РФ.

Трудно согласиться с постановкой А.И. Солженицыным проблемы «украинства»: «Не надо, — пишет он, — никак отвечать на их (украинских националистов. — М.С.) накаленную “антимоскальскую” пропаганду. Надо переждать ее как вид душевного заболевания… Их отрезвит сам ход времени, сам многоемкий, своенравный исторический процесс» (с. 81). Подобная позиция мне кажется очень благостным заблуждением, тем более удивительным у борца с коммунизмом. Предложения типа — «переждать, их отрезвит время», мягко говоря, нелогичны. Эти предложения похожи на попытки умиротворить коммунистов в 1917 году перед захватом ими власти или на подобные же действия в отношении национал-социалистов перед началом Второй мировой войны. Украинские националисты загрызут всех подобных миротворцев и воспитают из природных малороссов идеологических «украинцев». Они построят из Малороссии Большую Хорватию и будут не на жизнь, а на смерть бороться с Россией — Большой Сербией.

Украинский национализм и вообще проблема государства «Украина» не политические игрушки, а сложнейшая и опаснейшая проблема для России и для единства русской нации. В самой книге А.И. Солженицына немало очень верных и глубоких мест по этому поводу, например такое: «Америка всемерно поддерживает каждый антирусский импульс Украины. И как не сопоставить: что в огромной дозе Америка прощает Украине (а еще снисходительнее — республикам азиатским: и любое подавление инакомыслия, и любую подтасовку голосования) — того и в малой дозе не прощает Белоруссии, разломно обрушивается на самые робкие попытки объединения ее с Россией. А потому что Белоруссия нарушает общий план и разваливает идею “Черноморско-Балтийского союза”, от Эстонии до Крыма, “санитарный кордон» против России” (с. 32).

В данном вопросе хорошая идея А.И. Солженицына о разделе территории по этническому составу никак не применима. Иначе мы встаем на позицию «украинских» националистов, что русские и украинцы разные нации. Это такой же отказ от политической и государственной борьбы, как и в случае с Чечней, которую Солженицын предлагает отделить от России (исключая лишь казачьи территории левобережья Терека). «Отпуск Чечни, — пишет он, — был бы оздоровляющим отъемом больного члена — и укреплением России» (с. 87). По признаку больного члена сейчас, к сожалению, можно распустить всю страну, в ней более или менее все члены больны. Все больное надо лечить, а не отчленять.