Тайны политических убийств - [13]

Этот брак и в особенности это новое родство никак нельзя считать политически нейтральными. Метелл Сципион был известен как явный противник Цезаря, и он же мог считаться надежным посредником, связующим звеном между Помпеем и олигархическими кругами сената. Как знать, быть может, в тех условиях все эти матримониальные комбинации более убедительно и наглядно, чем что-либо другое, дали понять Цезарю, сколь серьезно намечающееся расхождение между недавними союзниками и сколь далеко идущими последствиями оно чревато.

Великое галльское восстание. Канун Рубикона

Когда после второй и не очень удачной экспедиции в Британию Цезарь вернулся на континент, его ожидало самое тяжелое из всех испытаний, пережитых им за годы войны в Галлии. Казалось, что все достигнутое: и победы над отдельными племенами, и общее замирение Галлии, и блестящие военные успехи, и дипломатические достижения — все это вдруг зашаталось как бы от страшного подземного толчка, готово было рухнуть и похоронить под своими обломками его репутацию, его с таким трудом завоеванное положение. В конце кампании 54 г., т. е. на пятом году пребывания Цезаря в Галлии, началось великое галльское восстание.

Новая кампания, т. е. кампания 53 г., была открыта еще до окончания зимы. По существу она носила характер превентивных действий. Прежде всего это была карательная экспедиция против нервиев. С четырьмя легионами Цезарь неожиданно вторгся в их страну. На сей раз нервии не смогли оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления, и войску Цезаря досталась огромная добыча как пленными, так и скотом. Несчастные нервии вынуждены были снова покориться римлянам и выдать заложников. Быстро завершив эту операцию, Цезарь отвел свое войско на зимние квартиры.

К исходу же всей кампании Цезарь и римская армия могли считать себя отмщенными. Страна была так опустошена, а население настолько истреблено, что с тех пор, заметим, имя эбуронов навсегда исчезает из истории. Осенью Цезарь созвал очередной съезд, на сей раз в Дукорторе (Реймс), в стране ремов. Здесь в результате проведенного следствия о причинах восстания сенонов и карнутов был подвергнут мучительной казни Аккон, один из главных зачинщиков возмущения. Некоторым его соучастникам удалось бежать; они были приговорены к вечному изгнанию. Заготовив для всей армии продовольствие, Цезарь мог наконец, по своему обыкновению, направиться в верхнюю Италию (Цизальпинскую Галлию).

Здесь он узнает о событиях в Риме: об убийстве Клодия, о царящей в городе анархии и о постановлении сената, согласно которому Помпей, избранный консулом и наделенный чрезвычайными полномочиями, должен произвести набор военнообязанных по всей Италии. Тогда и Цезарь объявляет набор в Провинции.

И хотя Цезарь не создал, вернее не успел создать, в Галлии вполне законченной и стройной политико-административной системы, тем не менее введенные им порядки оказались чрезвычайно устойчивыми и вполне реалистичными. Это доказывается хотя бы тем примечательным фактом, что, когда в Риме вспыхнула гражданская война и в Галлии почти не осталось римских войск, эта вновь завоеванная страна оказалась более верной Риму, чем некоторые провинции, казалось бы давно свыкшиеся с римским господством.

Каковы же общие итоги завоевания Галлии? Это было событие крупного исторического значения и масштаба. Если верить Плутарху, то Цезарь за девять лет военных действий в Галлии взял штурмом более 800 городов, покорил 300 народностей, сражался с тремя миллионами людей, из которых один миллион уничтожил и столько же захватил в плен. Завоеванная им и присоединенная к римским владениям территория охватывала площадь в 500 тысяч квадратных километров. Военная добыча — пленные, скот, драгоценная утварь, золото — была поистине неисчислима. Обогатился и сам верховный командующий; он не только полностью восстановил, но и значительно увеличил свое не в первый раз растраченное состояние; обогатились и его офицеры и далее солдаты. Светоний, упрекая Цезаря в корыстолюбии, прямо говорит, что в Галлии он «опустошал капища и храмы богов, полные приношений, и разорял города чаще ради добычи, чем в наказание».

Но, видимо, главный итог заключается не в этом. Завоевание Галлии открыло огромные перспективы для проникновения в эту страну римского торгово-денежного капитала — дельцов, торговцев, ростовщиков, создало в 50-х годах необычайную деловую активность как в этой новой провинции, так и в самом Риме. Не случайно некоторые ученые с легкой руки Моммзена считают, что присоединение Галлии оказало на средиземноморский мир такое же влияние, как открытие Америки на средневековую Европу.

И наконец, итоги войн применительно к самому Цезарю. Не может быть сомнений в том, что его популярность в Риме достигла теперь наивысшего предела. Не говоря уже о демагогической политике Цезаря, на проведение которой он снова мог со своей обычной щедростью тратить огромные суммы, не говоря о его репутации в самых широких слоях римского населения, следует признать, что блеск военных и дипломатических побед в Галлии производил, видимо, неотразимое впечатление далее на тех, кого никоим образом нельзя заподозрить в излишней к нему симпатии. Это не означало, конечно, что с Цезарем примирились его наиболее ярые политические противники, но такие, например, люди, как Цицерон, хотя он и считал Цезаря чуть ли не главным виновником своего изгнания, тем не менее в одной из речей еще в 56 г. патетически восклицал: «Могу ли я быть врагом тому, чьи письма, чья слава, чьи посланцы ежегодно поражают мой слух совершенно неизвестными доселе названиями племен, народностей, местностей? Я пылаю, поверьте мне, отцы-сенаторы, чрезвычайной любовью к отечеству, и эта давнишняя и вечная любовь сводит меня снова с Цезарем, примиряет с ним и заставляет возобновить наши добрые отношения».