Тайны погибших кораблей (От «Императрицы Марии» до «Курска») - [3]

А потом было все — отражение атак немецких субмарин, тяжелые штормовые походы, ожесточенные бои, ответственнейшие операции.

1—2 ноября «Мария» и «Память Меркурия», держа под прицелом своих орудий выходы из Босфора, прикрывают действия русской эскадры в Угольном районе. 23–25 ноября «Мария» снова здесь. Моряки видят, как пылает вражеский порт Зунгулдак и стоящий на рейде пароход. Эскадра стремительно прошла вдоль берегов Турции, потопив два неприятельских судна.

Боевой счет «Марии» рос от дня ко дню. 2–4 февраля она прикрывает эскадру, поддерживающую с моря наступление у Виге. Турки были отброшены тогда к Агине. Потом операция по переброске войск для усиления Приморского отряда. На «Марии» держит флаг командующий флотом (адмирал Колчак. — Н. Ч.). Линкор прикрывает постановку мин у Констанцы, несет боевую патрульную службу в море, а с 29 февраля идет на перехват обнаруженного в Синопской бухте «Бреслау». Пирату чудом удалось уйти, но 12-дюймовые орудия «Марии» наконец настигают его. Правда, «Бреслау» отделался небольшими повреждениями, но его крейсерская операция была сорвана. Преследуемый «Марией» «Бреслау» укрылся в Босфоре.

Появление «Марии» и «Екатерины Великой» на коммуникациях означало также, что время безнаказанных действий на море кайзеровских пиратов «Гебена» и «Бреслау» кончилось: в первой половине 1916 года «Гебен» всего три раза рискнул высунуться из Босфора.

Одним словом, новые русские линкоры, уже успевшие причинить немцам великое множество неприятностей, становились для кайзеровского флота врагами № 1.

Над тем, как их уничтожить, бились не только лучшие умы в германском морском генеральном штабе, но и в кабинетах руководителей тайной войны против России.

Писатель-маринист Анатолий Елкин посвятил линкору «Императрица Мария» едва ли не самое свое вдохновенное произведение — «Арбатскую повесть». Однако остались печатные свидетельства и современников, и участников события.

Бывший офицер штаба командующего Черноморским флотом капитан 2-го ранга А. Лукин сообщал: «В течение августа и сентября никаких особо выдающихся событий не произошло. „Мария“ продолжала выполнять очередные задачи по прикрытию различных операций и перегруппировки войск.

Делегацией от города Севастополя, во главе с городским головой г. Ергопуло, ей был поднесен роскошный шелковый кормовой флаг, торжественно освященный на шканцах в присутствии самого командующего.

В августе произошла смена командиров. Князь Трубецкой был назначен начальником минной бригады, а в командование „Императрицей Марией“ вступил капитан 1-го ранга Кузнецов.

6-го октября „Мария“ в последний раз вернулась с моря…»

II. Взрыв на заре

Гром грянул 7 октября 1916 года в Северной бухте Севастополя. Взорвался новейший и крупнейший корабль русского флота — линкор «Императрица Мария»…

7 октября в 6 часов 20 минут матросы, находившиеся в каземате № 4, услышали резкое шипение, идущее из погребов носовой башни главного калибра. Вслед за тем из люков и вентиляторов, расположенных в районе башни, вырвались клубы дыма и пламени. До рокового взрыва оставалось две минуты… За эти сто двадцать секунд один из матросов успел доложить вахтенному начальнику о пожаре, другие раскатали шланги и стали заливать водой подбашенное отделение. Но катастрофу уже ничто не могло предотвратить.

РУКОЮ ОЧЕВИДЦА (старший флагманский офицер минной дивизии Черного моря капитан 2-го ранга А. П. Лукин): «В умывальнике, подставляя головы под краны, фыркала и плескалась команда, когда страшный удар грохнул под носовой башней, свалив с ног половину людей. Огненная струя, окутанная ядовитыми газами желто-зеленого пламени, ворвалась в помещение, мгновенно превратив царившую здесь только что жизнь в груду мертвых, сожженных тел…

Страшной силы новый взрыв вырвал стальную мачту. Как катушку, швырнул к небу броневую рубку (25 000 пудов). Взлетела на воздух носовая дежурная кочегарка. Корабль погрузился во тьму.

Минный офицер лейтенант Григоренко бросился к динамо, но смог добраться только до второй башни. В коридоре бушевало море огня. Грудами лежали совершенно обнаженные тела.

Взрывы гудели. Рвались погреба 130-миллиметровых снарядов.

С уничтожением дежурной кочегарки корабль остался без паров. Нужно было во что бы то ни стало поднять их, чтобы пустить пожарные помпы. Старший инженер-механик приказал поднять пары в кочегарке № 7. Мичман Игнатьев, собрав людей, бросился в нее.

Взрывы следовали один за другим (более 25 взрывов). Детонировали носовые погреба. Корабль кренился на правый борт все больше и больше, погружаясь в воду. Вокруг кишели пожарные спасательные пароходы, буксиры, моторы, шлюпки, катера…

Последовало распоряжение затопить погреба второй башни и прилегающие к ним погреба 130-мм орудий, чтобы перегородить корабль. Для этого нужно было проникнуть в заваленную трупами батарейную палубу, куда выходили штоки клапанов затопления, где бушевало пламя, клубились удушливые пары и каждую секунду могли сдетонировать заряженные взрывами погреба.

Старший лейтенант Пахомов (трюмный механик) с беззаветно отважными людьми вторично ринулся туда. Растаскивали обугленные, обезображенные тела, грудами завалившие штоки, причем руки, ноги, головы отделялись от туловищ. Пахомов со своими героями освободили штоки и наложили ключи, но в этот момент вихрь сквозняка метнул в них столбы пламени, превратив в прах половину людей. Обожженный, но не сознающий страданий, Пахомов довел дело до конца и выскочил на палубу. Увы, его унтер-офицеры не успели… Погреба сдетонировали, ужаснейший взрыв захватил и разметал их, как осенняя вьюга опавшие листья…