Тайны Петербурга - [26]

После того как план был принят, Сперанский был назначен государственным секретарем и больше двух лет (с осени 1809 до весны 1812 года) являлся, по определению французского философа и историка Жозефа де Местра, «первым и единственным министром империи». Получив задание царя составить проект преобразований «того, что целесообразно преобразовать», Сперанский уже к концу 1809 года подготовил знаменитое «Введение к уложению государственных законов», т. е. план преобразования Российской империи из цитадели феодального бесправия в правовое буржуазное государство. Это был замысел грандиозной реформы. Вот основные ее положения.

Россия — на грани революции. Если оставить в ней все как есть, революция неизбежна, ибо история не знает примера, «чтобы народ просвещенный и коммерческий мог долго в рабстве оставаться». Однако революцию еще не поздно предотвратить, сохраняя и самодержавие, и даже крепостное право. Надо лишь придать самодержавию видимость конституционной монархии, «облечь» его (не ограничить, а именно облечь) конституцией, крепостное же право отменить — постепенно и поэтапно.

По «конституции» Сперанского все население страны разделялось на три сословия: дворянство, «среднее состояние» (купцы, мещане, государственные крестьяне) и «народ рабочий» (помещичьи крестьяне, мастеровые, прислуга). Политические права должны были получить два первых сословия, а людям из «народа рабочего» предоставлялась (в перспективе) возможность перейти в «среднее состояние» и стать политически правомочными, когда они обретут недвижимость.

В основу государственного устройства России Сперанский первым положил идею разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную. Высшим органом судебной власти должен был стать Сенат, исполнительной — министерства, законодательной — Государственная Дума. Однако над всеми этими высшими органами учреждался Государственный совет в качестве «совещательной комиссии» при царе. Как и прежде, окончательно утверждал или отклонял любой законопроект, даже принятый Государственной Думой, Его Величество Император.

Разумеется, Сперанский учитывал, что судьба его проектов (как и его самого) — в руках царя, и поэтому он формулировал свои идеи умеренно, стараясь не оттолкнуть монарха излишним радикализмом, а напротив, затронуть в нем «лагарповы (Фредерик Сезар Лагарп — воспитатель великого князя Александра Павловича, будущего императора Александра I.) струны» (Г.Р. Державин) и сыграть на них для пользы Отечества. Реформы Сперанского означали бы прорыв России от феодального самовластия к началам буржуазного права, к правовому государству. Однако значительная часть дворянства встретила реформы в штыки. Сам реформатор, простолюдин-попович, выскочка, parvenu, при дворе оказался явно не ко двору. Сперанский отнюдь не стеснялся своей «худородности», при всяком случае подчеркивая, что он не высоко ставит аристократический принцип, оценивая людей исключительно по деловым качествам. Вот одна характерная история. Сперанский до конца жизни в день своего рождения исполнял некий ритуал. Вечером он расстилал на лавке овчину и грязную подушку и спал на них. Когда его спросили: «Зачем вы это делаете?», он ответил: «Таким образом я хочу никогда не забывать о своем происхождении».

Его ненавидели и завидовали ему, и чем больше завидовали, тем сильнее ненавидели. Сперанский никогда не домогался титулов, прожив всю жизнь «простым гражданином». В графское достоинство он был возведен 1 января 1839 года, all февраля того же года он скончался, пробыв графом всего сорок один день. Сперанский был щепетильно честен, не оказывал покровительства «родным человечкам», не вовлекался в придворные интриги. Однако даже его достоинства вызывали неприятие и отторжение. Сперанский, по словам Голицына, внушал окружающим едва ли не суеверный ужас. Возможно, это было связано с тем, что он никогда не выражал никаких чувств и всегда как бы носил на лице маску бесстрастной ледяной вежливости. Всегда неизменно корректный, с безукоризненными манерами, он ни к кому не выказывал ни симпатии, ни неприязни. Говорил всегда тихо, округлыми, правильными периодами, по временам впадая в назидательный тон.

Будучи от природы человеком холодным и строгим, он совершенно замкнулся в себе после пережитой им личной трагедии: его молодая, горячо любимая жена умерла через год их совместной жизни от «родильной горячки», как тогда говорили. Сперанский был безутешен, всерьез думал о самоубийстве. Его удалось отговорить только напоминанием о том, что новорожденная дочь окажется в этом случае круглой сиротой. Сперанский никогда после этого не знал женщин, чуждался их общества «и до гроба ни с одною молвить слова не хотел». Он вел жизнь затворника, не зная сильных страстей, не ведая обыкновенных земных радостей. Все это еще больше способствовало его самоизоляции в выморочном мире рассуждений, логических построений, книжных выкладок и умозрительных схем. Его нельзя было ни купить, ни запугать, ни очаровать, ни прельстить. Светской публике он казался некоей механической куклой. Сейчас его бы назвали роботом. Вряд ли такой человек мог быть популярен…