Тайны монастырей. Жизнь в древних женских обителях - [20]

Доходы, получавшиеся от подворий другими монастырями, могли быть и большими. Так, только за сентябрь 1914 года архангельское Сурское подворье перечислило на счет Сурского монастыря сумму в 400 рублей. Бывшее санкт-петербургское подворье того же Сурского монастыря, даже став самостоятельным монастырем, должно было по воле святого праведного Иоанна Кронштадтского ежегодно отчислять треть своих доходов в Сурский монастырь. Именно в связи с тем, что в городе можно было собрать больше пожертвований, чем в сельской местности, «сельские» монастыри стремились иметь подворья в городах. Таким образом, определение монастырского подворья как «своеобразного хозяйственного представительства монастыря в каком-либо городе» [32] справедливо и в отношении подворий северных женских обителей.

При подворьях могли находиться и монастырские мастерские. Так, при Мезенском подворье Ущельского монастыря имелись не только огороды, но и машина для вязания чулок.

Дополнительным подспорьем в хозяйствах женских монастырей являлись также приписные пустыни и скиты. В связи с этим их имели почти все женские обители Архангельской епархии – за исключением Ямецкого монастыря, – а также Горний Успенский монастырь Вологодской епархии. Как и в случае с подворьями, один и тот же женский монастырь мог иметь сразу несколько пустыней. Так, у Шенкурского монастыря было две пустыни – Макарьевская в 15 верстах от Шенкурска, а также Уздринская (или «Уздреньгская дача») в 112 верстах от Шенкурска. Обе пустыни представляли собой бывшие мужские монастыри, основанные в XVII веке и закрытые после секуляризационной реформы 1764 года. В обеих пустынях имелись храмы. Церковь Уздринской пустыни была освящена в честь Рождества Иоанна Предтечи; каменный храм Макарьевской пустыни был освящен в честь преподобного Макария Желтоводского и имел приделы в честь Владимирской иконы Божией Матери и святых апостолов.

Сурское подворье – на обратном пути из паломничества в Соловецкий монастырь, – посетила великая княгиня Елисавета Феодоровна

Небольшую пустынь – так называемую «Юдину пустынь», – имел Ущельский монастырь. Пустынь Холмогорского Успенского монастыря находилась в 15 верстах от Холмогор, в деревне Товра. Эту пустынь тоже основал праведный Иоанн Кронштадтский. 20 июня 1899 года, проезжая мимо Товры на пароходе «Святитель Николай Чудотворец», историю которого мы уже рассказали читателю, отец Иоанн «приказал остановить пароход, …осмотрев местность, благословил ее, осенив иконой Божией Матери “Казанская”, и сказал, что место сие да будет называться “Парасковеинская пустынь”» [43]. В этой пустыни имелся деревянный Ильинский храм с колокольней, построенный в 1900 году на средства петербургского купца Афанасия Короткого. Успенский Горний монастырь Вологодской епархии имел Николаевскую Озерскую пустынь в Грязовецком уезде, которая до секуляризационной реформы была мужским монастырем, а в 1859 году ее приписали к Успенскому монастырю. В этой пустыни имелся Никольский храм с приделами в честь Тихвинской иконы Божией Матери и преподобного Александра Свирского, где почивали мощи основателя Николаевского монастыря – преподобного Стефана Комельского. Безусловно, если бы жизнь северных женских монастырей не была оборвана богоборцами, пустыни типа Николаевской Озерской или Макарьевской со временем вполне могли бы стать самостоятельными монастырями.

Сурский и Ущельский монастыри имели не пустыни, а скиты. Троицкий скит Сурского монастыря располагался в сосновом лесу, в 18 верстах от монастыря. Свое название он получил из-за того, что его деревянная церковь была освящена во имя Пресвятой Троицы. Скит при Ущельском монастыре назывался «Семженские кельи» и представлял собой деревянный дом, треть которого занимала церковь, а в оставшихся помещениях были устроены кельи для паломников и сестер.

При слове «скит» или «пустынь» в воображении любого человека возникает примерно такая картина – маленькая келья с храмом среди дремучего леса, где в трудах и молитвах уединенно живут монахи-отшельники. Однако в конце XIX века скиты и пустыни являлись скорее подсобными хозяйствами женских обителей, чем обиталищами отшельниц. Конечно, это не значит, что они были, по словам современного подвижника игумена Никона (Воробьева), этакими «духовными колхозами». Просто невозможно ожидать, чтобы в приходно-расходных книгах и тому подобной хозяйственной документации содержалась информация о духовной жизни монахинь и послушниц, живших в скитах и пустынях. Поэтому приходится говорить только о том, что достоверно известно из этих документов, то есть о скитских полях, огородах и скотных дворах.

При слове «скит» в воображении любого человека возникает примерно такая картина – маленькая келья с храмом среди дремучего леса

Так, в скиту Сурского монастыря было «расчищено довольно значительное количество десятин земли под пахоту и сенокос и около самой церкви имелся довольно хороший огород». Поля и огороды были и в Макарьевской и Уздринской пустынях Шенкурского монастыря. В Озерской пустыни Успенского Горнего монастыря также были поля, огороды и пастбища для монастырских коров и лошадей. Все это хозяйство обрабатывалось силами сестер, которых в монастыре было около тридцати, а также наемных рабочих. Помимо сельскохозяйственных угодий, в Озерской пустыни находился и монастырский кирпичный заводик. Функцию подсобного хозяйства выполняли и Семженские кельи.