Тайны Кремля - [268]

Только потом глава правительства объяснил, что же может позволить проводить столь необычный экономический курс. Объявил об очередном достижении паритетности с США в области новейших вооружений — о создании в СССР водородной бомбы. И так охарактеризовал ситуацию, сложившуюся в мире: «Впервые за последние годы стала ощущаться некоторая разрядка международной атмосферы. У сотен миллионов людей все больше утверждается надежда на то, что можно найти путь к урегулированию спорных и нерешенных вопросов… Это относится и к тем спорным вопросам, которые существуют между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом. Мы стояли и стоим за мирное сосуществование двух систем. Мы считаем, что нет объективной основы для столкновения между Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом».

Конец же доклада, самую короткую и бессодержательную его часть Маленков посвятил КПСС. Использовал весь набор давно известных, избитых, не раз повторявшихся буквально всеми в чисто ритуальных целях идеологических штампов. Сделал это, скорее всего, ради одного — чтобы никто не смог его заподозрить в «антипартийных» устремлениях. Но и тут умело свел панегирик к призыву всемерно повышать благосостояние народа, только на этот раз представшее перед слушателями как основная цель коммунистической партии[838].

9 августа сессия завершила работу, утвердив единогласно скорректированный, первый такого рода за всю историю пятилеток, бюджет. И сразу же М. 3. Сабуров, возглавивший с 29 июня Госплан, приступил к его конкретизации, привязке к министерствам. К уточнению: какие именно товары широкого потребления, в каком количестве и в какие сроки должны отныне выпускать оборонные предприятия. Быстро согласовал с Д. Ф. Устиновым, В. А. Малышевым, И. И. Носенко, что министерство оборонной промышленности незамедлительно начнет производство часов, холодильников, пылесосов, мотоциклов, велосипедов; транспортного и тяжелого машиностроения — холодильников, пылесосов, стиральных машин; электростанций и электропромышленности — телевизоров, радиоприемников, электропроигрывателей, пылесосов, телефонов[839].

Тогда же, осенью, законсервировали весьма дорогостоящее строительство метрополитена в Киеве, Баку и Тбилиси. Формально — как не подкрепленное финансово, «не вызываемое интересами народного хозяйства», а на деле просто как теперь ненужные при изменившейся международной обстановке атомные бомбоубежища. Одновременно, за счет высвобождавшихся средств, начали воссоздание в Москве ГУМа, ресторана «Прага», возведение здания для универмага «Детский мир»[840]. Столь же ощутимым, но уже для всех жителей страны, а не только столицы, выглядело установление жестко фиксированного рабочего дня, введенного с 1 сентября 1953 года постановлением СМ СССР. Для центральных учреждений — с 9 утра до 6 вечера, для местных — с 10 утра до 7 вечера. При этом министров, руководителей ведомств обязали соблюдать распорядок рабочего дня, категорически запретив вызывать сотрудников на работу в неурочное время и удлинять рабочий день[841]. Но, пожалуй, подлинным символом коренных перемен стало открытие московского кремля, свободный доступ в него для всех без исключения людей с 23 декабря 1953 года и проведение в недавно закрытых дворцах елки для детей и школьников[842].

Между тем закрепление нового экономического курса продолжалось и в законодательной форме. В начале сентября очередной Пленум ЦК выработал конкретные меры по подъему сельского хозяйства, развивавшие идеи, выраженные Маленковым, вскоре принявшие вид постановлений СМ СССР и ЦК КПСС: от 26 сентября — о развитии животноводства, об увеличении производства картофеля и овощей, об улучшении работы МТС. В те же дни появилась и серия постановлений, но уже только СМ СССР, определивших конкретные действия для увеличения товаров широкого потребления[843]. На достижение той же цели были направлены и три всесоюзных совещания — работников торговли, промышленности легкой и продовольственных товаров. Однако, как вскоре выяснилось, все это оказалось излетом нового курса. Его концом.

На том же сентябрьском пленуме четко обозначилось нежелание партократии принять ту политику, которую предложил Маленков. Выразилось оно поначалу в замене основного докладчика, Маленкова, на Хрущева, а заодно и в отказе сохранить коллективное руководство партией, и, тем самым, оставить за правительством первенствующую роль. Видимо, мы никогда так и не узнаем, что же заставило тогда Георгия Максимилиановича сдаться без боя, вынудило его лично увенчать Хрущева, а не кого-либо иного, лаврами победителя. Скорее всего, обусловило это то, что в середине августа Никита Сергеевич за счет средств партии, которые именно он и контролировал, существенно увеличил денежное довольствие для ответственных сотрудников аппарата ЦК, да еще и выплатил им недоданное за три месяца[844]. Вполне возможно, что они готовили сентябрьский Пленум, вдохновленные возвращением им прежнего материального положения.

На самом Пленуме все его участники, в том числе секретари и члены президиума, как-то вдруг, разом, непонятно почему забыли о дружно поддержанном ими же всего шесть месяцев назад принципе коллективного руководства. О том принципе, следовать которому они, по сути, обещали еще раз в июле. Буквально в последние минуты работы, без какого-либо обсуждения, мимоходом, единодушно избрали Н. С. Хрущева первым секретарем партии. Вверили ему тот самый пост, который совсем недавно занимал Сталин. Вот как это зафиксировала стенограмма: