Тайны Кремля - [230]

«В маленьком зале Кремля, — вспоминал Кузнецов, — где обычно проходили не очень многолюдные совещания старших руководителей, было собрано Политбюро ЦК под руководством Сталина. На этом совещании моряков Сталин сидел в стороне. Председательствовал Маленков. Предложили всем командующим флотами высказаться о делах в ВМФ… Сталин, не проронив ни слова, что-то писал на бумаге… Нас отпустили. Сталин только сказал, что Юмашев (министр ВМФ. — Ю. Ж.) пьет, и предложил подумать о замене. Все ждали указаний свыше. На следующий день собрались уже в другом помещении (кажется, в кабинете Маленкова), и на вопрос, что мы надумали, естественно, никто не ответил. Тогда председатель взял слово и сказал, что они на Политбюро обменивались мнениями и решили „вернуть“ Кузнецова»[742].

Вот так, когда Булганин оказался членом триумвирата и возглавил бюро по военно-промышленным и военным вопросам, его личного врага возвратили на старую должность. А вскоре началась весьма своеобразная реабилитация другого полководца периода Великой отечественной войны. 24 июля «Правда» не только поместила сообщение о том, что в состав правительственной делегации СССР на праздновании Дня возрождения Польши наравне с Молотовым включен и маршал Г. К. Жуков, но и опубликовала полный текст его выступления в Варшаве.

Но все же с наибольшей силой подспудная, не прекратившаяся и после 16 февраля закулисная борьба за лидерство в триумвирате, за торжество своей концепции внешней и внутренней политики, проявилась в ином. В устранении преданного Сталину, всесильного министра госбезопасности Абакумова, в чем в равной степени были заинтересованы все члены нового узкого руководства, но более других — Маленков. Ведь для закрепления обретенных позиций, опоры только на партаппарат ему было недостаточно. Весьма желательной являлась поддержка МГБ, ибо второе силовое министерство, вооруженных сил, контролировалось Булганиным, а также, но косвенно, и Берия.

В первых числах июля в ЦК поступила — несомненно, не без активного содействия административного отдела или отдела партийных, профсоюзных и комсомольских органов, то есть при обязательной поддержке со стороны Маленкова, записка одного из рядовых сотрудников МГБ — подполковника, старшего следователя М. Л. Рюмина. В ней Абакумов обвинялся во многих грехах. В странной, по мнению автора записки, смерти — до завершения следствия арестованного в середине ноября 1950 года Я. Г. Этингера. Кардиолога, заведующего кафедрой 2-го московского медицинского института, консультанта Лечсанупра Кремля и фактически врача семьи Берии, уже «признавшегося» в причастности к смерти А. С. Щербакова. В вину министру госбезопасности ставилось непредставление в ЦК сведений о «деле» Этингера, а также о ходе следствия еще по двум «делам»: попытке бегства в ФРГ генерального директора акционерного общества «Висмут», занимавшегося добычей урановой руды в ГДР, а также террористической группы еврейской националистической молодежи, «раскрытой» в Москве.

4 июля ПБ поручило «комиссии в составе тт. Маленкова (председатель), Берия, Шкирятова и Игнатьева проверить факты, изложенные в заявлении Рюмина, и доложить о результатах Политбюро ЦК ВКП(б)» в течение трех-четырех дней. Комиссии этого времени хватило с избытком и уже через два дня ПБ приняло постановление «О неблагополучном положении в МГБ СССР», Месяцем позже, 9 августа, Абакумова сняли, утвердив вместо него в должности министра С. Д. Игнатьева, члена следственной комиссии как заведующего отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов[743].

С этого момента Маленков и Берия пытались извлечь максимальную для себя выгоду из возникшей ситуации. Используя созданную ими же необходимость полной смены руководства МГБ — второй пункт постановления от 9 августа, потребовавший от Игнатьева «внести на рассмотрение ЦК предложение о новом первом заместителе и других заместителях министра госбезопасности», они стремились провести на эти должности своих людей. Добиться тем если не явного преимущества, то хотя бы подобия равновесия.

Закулисный торг, если он был, длился более двух недель. Только 26 августа удалось найти компромисс. К министру — партфункционеру первыми заместителями утвердили двух профессионалов — С. И. Огольцова и С. А. Гоглгидзе. Заместителем по кадрам традиционно стал партработник, А. А. Епишев, перед тем работавший первым секретарем Одесского обкома и инспектором ЦК ВКП(б). Должности же просто заместителей министра поделили, но далеко не поровну. Четыре отдали профессионалам, Е. П. Питовранову, Н. П. Стаханову, П. Н. Мироненко, П. П. Кондакову. Две — «людям со стороны», инспектору ЦК ВКП(б) С. Р. Савченко и заместителю управляющего делами СМ СССР С. В. Евстафьеву.

На том борьба за контроль над МГБ с помощью кадровых перестановок не завершилась. 19 октября особо отличившегося Рюмина назначили заместителем министра и начальником следственной части по особо важным делам. Затем, через две недели, первым замминистра назначили Савченко, заменив им Гоглидзе, внезапно отправленного на периферию, в Узбекистан. Зато другого старого соратника Берии, Л. Ф. Цанаву, перевели из Минска и утвердили начальником Второго главного (контрразведывательного) управления. И почти сразу же заместителем к нему назначили О. М. Грибанова