Тайны красного моря. Морские приключения - [125]

Обслуживали абиссинца двенадцать шанкалийских рабов, которые выказывали ему собачью преданность. Женщины готовили талла[56], инджира[57] и пряли хлопок. Люди имели при себе ружья и сопровождали хозяина, когда он отправлялся в окрестности для сбора налога с земель, где на него трудились галла.

Ко мне он относился очень хорошо, и я был доволен, потому что чувствовал себя членом его семьи, чуть ли не сыном. Я и не подозревал, что такое заботливое обхождение имеет определенную цель — вырастить красивого юношу.

Я вынужден был расстаться со своим мусульманским именем, и меня нарекли Габре. Однако никто не заставлял меня отречься от мусульманской веры, так как абиссинцы в этом отношении терпимы.

Однажды хозяин позвал меня. Рядом с ним я увидел незнакомого человека, явно не из местных. Мул ждал его у двери, к седлу с обеих сторон были приторочены большие кожаные мешки, как и подобает тому, кто совершает длительные путешествия.

Мой хозяин обратился ко мне очень ласково, сказав примерно следующее:

— Я продал ружье этому человеку, своему другу, но у него сейчас нет денег, чтобы мне заплатить. Ты поедешь с ним, прихватив купленное им ружье; после того как он вручит тебе сто талеров, ты вернешься назад. А пока прислуживай ему так, как если бы он был твоим господином.

Я двинулся в путь, радуясь тому, что увижу другие края. Переходы были очень длинными, и я должен был постоянно бежать за мулом, который шел быстрой иноходью. Но мой новый хозяин по-прежнему покупал в деревнях, встречавшихся нам по дороге, горячие буддена и кислое молоко и кормил меня досыта. Поэтому я был не вправе жаловаться даже после очень утомительного дня.

Одну из ночей мы провели в деревне, занятой племенем галла и расположенной в стране Арси. Герад[58], кажется, был большим другом моего хозяина. Он предоставил в наше распоряжение просторную хижину и велел принести нам жареного барана. Мы ели в многочисленном обществе, и это было настоящим пиршеством.

Когда все разошлись, герад вернулся в сопровождении другого человека, который привел с собой мальчика лет семи-восьми. Я понял, что это был его отец, поскольку, когда в хижину захотела войти женщина, он вытолкал ее вон, осыпая ударами, и малыш называл ее „айо“ (мама). Значит, она была женой этого человека.

Трое мужчин стали жевать кат, а ребенок уснул возле меня. Я понял, что они обсуждают цену за какой-то товар и что герад выполняет обязанности посредника. Я услышал, как звякнули талеры, которые мой хозяин достал из большого мешка. Затем я погрузился в сон, утомившись после дневного перехода.

Задолго до рассвета хозяин разбудил меня, и мы тронулись в путь, стараясь не шуметь. Ночь была такой темной, что я не видел на тропе камней. Когда мы удалились от деревни, перед нами возник чей-то силуэт: это был мужчина, которого я видел накануне. Он тащил за руку ребенка. Мой хозяин подхватил мальчика и посадил его на седло перед собой. Испуганный ребенок кричал: „Айо! Айо!“ Но мы были уже далеко от дома, и мать не могла услышать его крики… Человек исчез, и мул побежал своей мелкой и быстрой иноходью под плотным покровом ночи.

На другой день ребенок успокоился. Мы по-прежнему продвигались вперед. По пути нам уже не встречались деревни, здесь, в этой дикой местности, их больше не было.

Через несколько дней мы прибыли в небольшой город, целиком состоящий из квадратных глинобитных домиков с плоскими крышами. Городок приютился на вершине горы, словно орлиное гнездо, окруженное отвесными скалами. К нему можно было подняться по высеченным в камнях ступеням.

Встречавшиеся нам женщины были одеты в коричневые очень просторные платья; у них была светлая кожа, а лица обрамляли пышные волосы, удерживаемые очень тонкой сеточкой. Мы оказались во владениях племени аргобба; это была родина моего хозяина.

Я был в восхищении от этих домов, где внутри на побеленных известью стенах висели какие-то украшения и разнообразные глиняные и деревянные предметы домашней утвари, о назначении которых я ничего не знал.

Аргобба — выходцы из очень отдаленных мест на севере Абиссинии, одни только старики и колдуны сохранили язык своих предков. Они продвинулись далеко вглубь владений галла и небольшими кланами обосновались в укрепленных селениях, подобных тому, в которое попали мы, и непременно расположенных на вершинах холмов. Именно здесь собирают рабов, прежде чем караваны отправятся к морю через данакильские пустыни, где обитают хорошо знакомые им племена.

Тогда я ничего этого не знал и по наивности все еще надеялся получить сто талеров, которые должен был доставить своему абиссинскому хозяину.

Я не осмеливался расспрашивать о чем-либо человека, с которым совершал это путешествие, так как он, похоже, был старостой этой деревни, где все целовали ему руку и величали шейхом Омаром».

X Евнух

«Через несколько дней после моего приезда, когда все ушли работать в долину, меня вместе с маленьким Юсуфом (так звали мальчика, которого в ту ночь мы взяли с собой в арсийской деревне) отвели в стоящий посреди разрушенного квартала дом.

В очень темной комнате без окон перед кучкой листьев ката сидел старик и толок их в деревянной ступке, потому что был уже беззубым.