Тайны гипноза. Современный взгляд - [105]
Искусство дает нам видение эстетической сущности вещей. Художник обращает наше внимание на то, что мы воспринимали, но не замечали. Французский философ Анри Бергсон считал, что искусство познается интуитивно и усиливает эту способность у всех, кто с ним соприкасается. «Главное в искусстве, — считал он, — отрешенность от прагматических и тягостных сторон бытия». По Бергсону, интуиция зрителя есть особая форма гипноза, где творение искусства гипнотизирует и внушает созерцающему прежнее видение художника. Тем самым считается, психика воспринимающего приходит в пассивное состояние и наполняется чувством художника. При этом абсолютное мгновение, в котором находится зритель, является одновременно и самозабвением и опосредованием, оно вырывает зрителя из всего окружающего и одновременно возвращает ему всю полноту бытия.
Непосредственное действие произведения искусства начинается с эстетического восприятия, содержащего в себе несколько существенных моментов. Прежде всего, встреча с адекватным предметом искусства вызывает некую предварительную эмоцию, которая расценивается как радость узнавания в нем ожидаемого образа. Стадия узнавания может закончиться неприятием «чужого взгляда на жизнь», когда произведение оценивается как странное, абсурдное, безобразное. В случае, когда художественная информация произведения способствует «вчувствованию» в него собственных переживаний, идея, заложенная художником в свое творение, как бы рождается заново в душевоспринимающего, вводя его в эстетический транс, гипноидное состояние, которое характеризуют как катарсис.
Катарсис (греч. katharsis — очищение) — термин античной эстетики, обозначающий некий трансовый аспект воздействия искусства на человека. Теорию очищения души от вредных страстей (гнева, вожделения, страха и т. п.) разработали пифагорейцы, воздействуя на человека специально подобранной музыкой. Существовала легенда, что Пифагору удавалось с помощью музыки «очищать» людей не только от душевных, но и от телесных недугов.
Собственно эстетическое осмысление катарсиса было дано Аристотелем. В «Политике», к примеру, он писал, что «музыкой следует пользоваться не ради одной цели, а ради нескольких: и ради воспитания, и ради очищения… в третьих, ради времяпровождения, т. е. ради успокоения и отдохновения от напряженной деятельности»[208].
Современная психология искусства рассматривает катарсис как «самосгорание» противоположных аффектов под воздействием прекрасного, как разряд нервной энергии. Этот процесс «психологического очищения» может подниматься до высокого напряжения (потрясения), когда радость переживается не только от открывшегося смысла, но и от самого акта открытия. В подавляющем большинстве случаев возникает завораживающий релаксирующий эффект — аналог «аутогенного состояния», нечто среднее между «предсонливостью» и «сонливостью», специфический этап в последовательных стадиях перехода от бодрствования ко сну и гипнозу[209].
Трактуя эти явления с психосоматических позиций, многие исследователи полагают, что уже в этих фазах «приглушенного» бодрствования осуществляются процессы разрядки перенапряженных областей мозга, переживаемые как катарсис.
В обыденной жизни этот процесс «разрядки» нервного напряжения осуществляется в разнообразных формах. Из истории известны примеры виртуозного дара слез у женщин племени маори, повальная слезливость людей в XVIII в. Разрядка через повышенную двигательную активность (песни, пляски) или напряженное сосредоточение внимания (многочисленные приемы медитации, включающие и созерцание предметов искусства) является одной из важных сторон саморегуляторной психической деятельности человека. Несомненную катарсическую роль выполняют поэзия и музыка.
В сегодняшнем сверхтехнизированном обществе разнообразные страсти, которые не находят себе выхода в повседневной активности, аналогично тому, как это было во времена первобытной магии, разряжаются посредством «чудесных творений» искусства.
«Все наше поведение, — писал известный отечественный психолог.#. С. Выготский, — есть не что иное, как процесс уравновешивания организма со средой…» В процессе этого уравновешивания «всегда есть такие возбуждения энергии, которые не могут найти себе выход в полезной работе. Тогда возникает необходимость в том, чтобы уравновешивать наш баланс с миром. И вот эти… разряды и траты не пошедшей в дело энергии и принадлежат к биологической функции искусства»[210].
Таким образом, искусство, способствуя благотворной разрядке нервной энергии, принимает участие в уравновешивании организма со средой в критические минуты нашей жизни. Ведь именно в критических точках нашего пути мы обращаемся к искусству, точно так же, как в далеком прошлом наши предки в трудных ситуациях обращались к магии и получали аналогичное облегчение.
Выдающийся русский философ Н. А. Бердяев утверждал, что «красота есть гармония и отдых от мучительной борьбы» и именно поэтому она обладает гипнотизирующим свойством: созерцание красоты расслабляет, умиротворяет человека, снимает психическое напряжение. В отличие от других авторов, Бердяев предостерегал, что этим самым качеством красоты очень часто пользуется и «дьявол для своих собственных целей». При этом поэзия, искусство перестают связывать эстетическую эмоцию с красотой, перестают быть «воспоминанием о рае», а скорее повествуют об аде (футуризм, кубизм, сюрреализм и т. п.). С этой точки зрения, к примеру, творчество Кафки манифестирует «эстетику ада» и лишено тех продуктивных свойств, которые рождает восприятие истинно прекрасного
