Тайну охраняет пламя - [13]

Весь этот вечер Вася был весел, и на закате покой затихающей природы и отдыхающего лагеря был нарушен его резким голосом, певшим под гитару одну из своих залитых кровью песен.

Вася пел:

За ветер удачи! За ветер добычи!

За точность прицела! За прочность клинка!

За губы любимой и сладкое тело!

За вкус черной крови из глотки врага!

И далекое эхо повторяло эти разгульные строки.

Пусть вой урагана! Шипенье мальстрема!

Пусть черный голландец грозится бедой!

Костлявая всех приглашает на танец,

А раньше иль позже - не все ли равно!..

- До чего кровожаден, собака! - приподнимаясь с кошмы, на которой лежал в растяжку, говорил Дима.- А стишата ничего. Жаль, что старик Флинт не слышит этой песни, он бы отсыпал Ваське дублонов.

Так в этот день исчез из нашего лагеря Гоша. Результатом его деятельности было появление в одном журнале довольно подробного и достаточно вольного описания хода наших работ. На обложке же этого журнала красовался портрет Киры с лопатой. Ее волосы были спутаны, руки грязны, и по лицу стекали струйки пота. Несмотря на это, или, может быть, благодаря этому, она была так поразительно хороша, что ни одна умная жена не дала бы в руки мужу этот журнал.

На третий день пребывания на Солон-куле, Сатанда и Джемогул отправились в гости. На склоне Вархнаского хребта ими вдалеке были усмотрены юрты какой-то колхозной фермы.

Когда они уехали, мы долго смотрели им вслед, и Димка, задумчиво почесывая голову, сказал:

- А не глупо ли с нашей стороны отпускать их одних? Мы же собирались все время следить за Сатандой? Как ты думаешь?

- Право не знаю,- сказал я,- но мне после того как он показал нам пещеру, захотелось верить Сатанде.

- Думаешь?

- Да как тебе сказать, я вот только что думал так, а ты сказал сейчас, и у меня опять появились в нем сомнения.

- Ну и что будем делать?

- Да что делать? Сейчас ничего не сделаешь, они уже далеко, а в дальнейшем надо поглядывать.

К вечеру погода начала портиться, а с востока пошли облака. Вечерний ветер был уже резок и холоден, беспокойно билось в своих берегах озеро, и его шум становился все более гулким. Ночью ветер стал переходить в северный, и через некоторое время в воздухе появились снежинки.

Когда я на следующее утро проснулся, стенки палатки провисали надо мной, они были покрыты толстым слоем снега. Окружающие горы все были также под снегом.

Туманный день. Солнце поднялось и, невидимое из-за туманов, начало греть, от чего снег в долине вокруг нас начал постепенно таять.

Трудно было винить нашего повара, что он запоздал с завтраком на таком холоде.

Только когда все поднялись, а завтрак еще только начинал готовиться, то я зарычал на него. Но он слегка пожал плечами и показал мне на тучи, на снег, на мокрую землю и на лице его было выражение, свидетельствующее о том, что мои упреки он считает неуместными.

Вообще он вел себя с утра странно, когда подходил к людям, голову отворачивал. Вылезший вслед за мной Димка сразу почуял, в чем дело. Он подошел к нему и понюхал.

- Знаешь, начальник,- неожиданно сказал Кара-бай,- ночью свет был на небе.

- Где? - спросил я.

- Да вот там,- и он не совсем определенно махнул рукой на запад.

- Ты вот что, брось-ка замазывать нам глаза,- сказал Дима,- опять назюзюкался!

Повар виновато молчал.

- Опять набрался!

- Ну, ладно, Димка, черт с ним со спиртом, сказал я Диме, отзывая его в сторону,- а может, правда, был отблеск?

- Да бросьте вы, шеф, если он хватил как следует, то для него все небо в огнях было, просто наше внимание отвлекает. Тут другое интересно, я ночью два раза просыпался, Бартанг на кого-то лаял. Пойдемте посмотрим? А?

- Ну что ж, пойдем.

И мы, взяв ружья, отправились. За километр от озера на вершине холма мы действительно обнаружили какие-то следы. Как будто пришли два человека, долго стояли на вершине холма, куда ушли - неизвестно.

Ночью был снег, а сейчас он стаял и земля раскисла, потому ничего толком нельзя было разобрать. Ни какие это следы, ни когда они появились, ни куда вели?

К обеду с базы приехал Сережа. И кстати - продукты у нас кончились. Но мешки, привезенные Сережей, оказались набитыми почти целиком почтой. Причем вся корреспонденция была адресована Кире.

- Что это? - спросил я Сережу,- ты что привез?

- Да откуда я знаю, на базе дали, сказали - вези, срочная почта.

- Ну почта почтой, а что мы есть будем? Почту? И что это? Откуда?

В единственном письме, прибывшем на мое имя от одного приятеля, сообщалось, что портрет Киры пользуется громадным успехом. Значит, письма Кире были от заочных поклонников.

...Снегопады, то переставая, то начинаясь сызнова, продолжались три дня.

Мы ничего не делали, сидели в палатках и злились. Единственным развлечением были джазы, которые ловил Вася. Особенно он любил джаз, передававшийся из Сингапура. Дима утверждал, что в состав этого джаза входили - один скрипач, десять контрабасов, один пиротехник для взрывов и один ветеринар для ржания.

Сатанда и Джемогул появились только на третью ночь, мокрые и замерзшие, ведь снегопад продолжался, вся долина раскисла, и реки вздулись. По дороге в темноте лошадь Сатанды несколько раз падала, так что он промок и расшибся. Джемогул, которого я спросил об отблеске, сказал, что видел и показал на запад - северо-запад. Когда же я обратился с этим вопросом к Сатанде, то он показал на север. На обратном пути уже в темноте они видели вдалеке двух людей. Кто же это?