Тайное горе - [3]

Я сѣлъ въ уголъ на диванъ, и страшно сердился на себя за мой кивокъ и старался сохранить презрительно-равнодушный видъ. Мнѣ показалось, что онъ за это время нисколько не постарѣлъ, но одѣтъ онъ былъ совершенно иначе. Тогда, въ первую нашу встрѣчу, онъ былъ красиво, можно даже сказать элегантно одѣтъ, теперь же на немъ былъ самый обыкновенный свѣтлый неуклюжій дорожный костюмъ. Кожаный чемоданъ стоялъ на сидѣньѣ, какъ разъ напротивъ него. Раздался третій звонокъ, и поѣздъ тронулся.

Я усѣлся поудобнѣе и протянулъ ноги на свободное сидѣнье. Просидѣлъ я такъ приблизительно съ четверть часа. Я дѣлалъ видъ, что совсѣмъ не вижу его, а онъ казался погруженнымъ въ глубокое раздумье. Черезъ нѣсколько времени онъ вынулъ изъ бокового кармана какой-то клеенчатый футляръ, вытащилъ оттуда нѣсколько заржавленныхъ инструментовъ и принялся ихъ тщательно осматривать. Это были какіе-то причудливо изогнутые предметы, одни плоскіе, другіе круглые, были между ними и толстые и тонкіе. присматриваясь къ нимъ, я понялъ, что это была цѣлая коллекція отмычекъ. Онъ и не думалъ скрывать, что это отмычки. Напротивъ, онъ вертѣлъ ихъ въ рукахъ, поворачивалъ, точно передъ нимъ были замки, которые надо было открыть. Онъ даже попробовалъ открыть одной изъ нихъ свой собственный сундукъ. Казалось, онъ преднамѣренно хотѣлъ мнѣ показать, къ чему пригодны эти крючки. А я сидѣлъ и присматривался къ нему.

Вниманіе, — думалъ я про себя, — онъ видимо издѣвается надо мной. Да, что-то скрывается подъ этимъ, онъ хочетъ меня провести.

Затѣмъ онъ вытащилъ изъ бумажника маленькую пилочку и принялся подпиливать свои отвертки. Подпиливъ ихъ всѣ, онъ положилъ ихъ рядомъ съ собой на сидѣньѣ. Теперь прошу обратить вниманіе на то, какъ я сидѣлъ: съ протянутыми на его скамью ногами, такъ что мои сапоги почти прикасались къ его сюртуку. Минуту спустя онъ вдругъ какъ-то почти машинально кладетъ отмычку, которую только что вычистилъ, мнѣ на колѣни и беретъ другую. Да, этотъ франтъ кладетъ мнѣ на колѣни отмычку, а я сижу и смотрю на это. Я не шевелюсь и точно жду, что онъ будетъ дѣлать дальше. И что же бы вы думали? Онъ кладетъ мнѣ на колѣни вторую, третью отмычку, и, въ концѣ концовъ, на моихъ колѣняхъ покоятся пять или шесть странно изогнутыхъ желѣзныхъ крючковъ.

Но терпѣніе мое истощилось, и я довольно быстро поднялся съ мѣста, такъ что всѣ отмычки упали на полъ прежде, чѣмъ онъ успѣлъ воспрепятствовать этому. Я былъ въ этотъ моментъ проникнутъ только одной мыслью — отплатить ему за его презрительное отношеніе ко мнѣ той же монетой.

Онъ не произнесъ ни слова, когда отмычки упали, и молча подобралъ ихъ одну за другой.

Въ это время вошелъ кондукторъ. Я, къ великому моему изумленію, замѣтилъ, что мой спутникъ не сдѣлалъ даже попытки скрыть отъ него свои отмычки; онѣ продолжали лежать на виду все время, пока кондукторъ былъ въ вагонѣ. И только когда кондукторъ ушелъ, онъ спокойно положилъ ихъ обратно въ футляръ и опустилъ его въ боковой карманъ. Казалось, онъ какъ будто только и ждалъ случая, чтобы открыто показать свои подозрительные инструменты.

Такъ проѣхали мы съ полчаса. Мы неслись мимо станцій, а мой спутникъ продолжалъ безмолвствовать. Я же велъ себя такъ, какъ будто я былъ совершенно одинъ въ купэ: я вытянулся во весь ростъ на моей скамьѣ, громко зѣвалъ и время отъ времени пѣлъ, чтобы показать мое полнѣйшее равнодушіе къ нему и презрѣніе, но онъ, повидимому, и не замѣчалъ этого. Наконецъ, я закурилъ сигару и кинулъ горящую спичку на его руку. Я бросялъ эту спичку безъ всякихъ предосторожностей, какъ будто никто не сидѣлъ въ томъ углу; и я видѣлъ, что спичка упала на его руку. Онъ продолжалъ молчать и сдѣлалъ только небольшое движеніе ртомъ, — онъ просто скривилъ нѣсколько губы, какъ будто собирался улыбнуться, и затѣмъ продолжалъ сидѣть совершенно спокойно.

Послѣ того какъ мы еще нѣкоторое время проѣхали молча, онъ вдругъ выглянулъ въ окно, точно глаза его увидѣли знакомый предметъ, затѣмъ быстро вскочилъ, схватилъ свой чемоданъ за ручку и простоялъ такъ нѣсколько минутъ, пока поѣздъ не остановился на какой-то маленькой станціи. Тогда онъ, иронически улыбаясь, низко поклонился мнѣ и, не говоря ни слова, даже не взглянувъ на меня, сдѣлалъ два-три шага назадъ, опять поклонился съ той же иронической улыбкой и вышелъ изъ вагона. Онъ сейчасъ же отыскалъ носильщика для своихъ вещей и ушелъ съ нимъ съ вокзала.

Въ теченіе всего нашего пути онъ не сказалъ мнѣ ни одного слова и даже ни разу не взглянулъ на меня.

III

Нѣсколько лѣтъ спустя я встрѣтился съ нимъ въ одномъ изъ отдаленнѣйшихъ закоулковъ Нью-Іорка, въ какомъ-то игорномъ притонѣ.

Я пришелъ туда раньше него и сидѣлъ за рулеткой, когда онъ вошелъ. Лакей подошелъ къ нему, чтобы взять у него пальто и шляпу, но онъ отрицательно покачалъ головой. Спустя нѣкоторое время онъ все же снялъ шляпу, но продолжалъ держать ее въ рукѣ.

Ему дали мѣсто у стола, и онъ сталъ играть. Мнѣ показалось, что онъ съ большимъ интересомъ слѣдитъ за моими ставками, чѣмъ за своими собственными. Я все время проигрывалъ; я каждый разъ ставилъ на черное и каждый разъ проигрывалъ. Вдругъ онъ крикнулъ мнѣ на весь столъ по-норвежски: