Тайная жизнь сатаниста. Авторизованная биография Антона Шандора ЛаВея - [96]
ЛаВея преследует повторяющийся кошмар о том, что он ищет в огромном, полном народа кинотеатре или на карнавале «Марди Гра» женщину, с которой он туда пришел, и не может найти ее. Его сон отражает почти детский страх остаться одному. И все же ЛаВей проводит очень четкое различие между желанием быть с людьми вообще и желанием быть с тщательно отобранными людьми. В действительности ему обычно нужнее всего оставаться одному, чувствовать свое уединение, отойти от мейнстрима. «Я никогда не был против того, чтобы увидеть себя стариком, бродящим в одиночестве по большому старому дому или замку, идущему по длинным темным коридорам, в компании одного только эха своих шагов. Похоже, это было моей тайной мечтой с того самого времени, когда я был ребенком».
Мир ЛаВея — это мир, несущий ему наслаждение, гедонистичный, элитистский… и втоже время брутальный, враждебный, экстремальный. Ему не нужны близкие люди, поэтому любой, кто входит в его непосредственное окружение, должен принимать эмоциональную и психологическую недоступность ЛаВея и соблюдать дистанцию. ЛаВей не терпит никаких праздных фантазий в рядах своих последователей. Выше уже говорилось о том, что ЛаВей склонен считать свой собственный опыт, свои верования и свои фетиши универсальными и проецировать их на окружающий мир, но сам он полагает, что эти взгляды должны разделять только близкие ему люди. Притом что обычно он всегда готов оказать поддержку окружающим его людям, он может стать патологически критичным по отношению к ним, что некоторые могут счесть непоследовательностью. Прежде чем кто-либо это осознает, ЛаВей становится почти грубым пуританином в своем собственном пуризме. Он дает строгие, детальные указания и ожидает, что его приказы будут выполнены буквально, даже ценой личного физического, психологического или финансового благополучия человека. Хотя ЛаВей требует от своих учеников и добровольцев непосильных (и ломающих свое «я») вещей, ожидая все больше и больше полезных результатов при выполнении каждого задания, он признает: «если этого не сделаю я, то это сделает кто-то другой, возможно, хуже». Но, как тут же добавляет ЛаВей, никто никому не угрожает пистолетом. Если с ЛаВеем остаются и он поддерживает отношения по несколько десятков лет, то это происходит вследствие верности и лояльности, которые он внушает. ЛаВей признает, что, возможно, его истинная сила, которую люди ожидают от него и питает их собственные жизни, и есть в точности вот эта сила — его власть, руководство и дисциплина. «Я никогда не сожалел о том, что был слишком крут с кем-то. Только о том, что был слишком мил».
По мере того как ЛаВей становится старше, он позволяет себе роскошь становиться более жестким и более требовательным к людям, более избирательным. «Каждый день я все меньше и меньше думаю о том, что могут подумать остальные. Мне наплевать на то, что обо мне говорят люди. Что они могутобо мне сказать? Что я безумец? Что я ошибаюсь в отношении того, чем в действительности является мир? Что я — злобный убийца, лидер огромного заговора? Что я слишком экстремален? Что я грязный и липкий еврейско-цыганский циркач, который смотрит на мир глазами балаганного служки? Они могут думать все, что угодно. По крайней мере я не претенциозен и не глуп. А если на моем горизонте появляется человек, который исполняет музыку в стиле, схожем с моим, он может прийти навестить меня после ужина, и мы об этом поговорим. Что же касается всего остального, я взял себе за правило никогда ничего не отрицать. Я являюсь худшим людским кошмаром… и даже больше. Я никому не даю удовлетворения понять меня, решить, что они все обо мне знают и у них есть ответы на все вопросы. Если бы люди только знали… Я всегда любил это рекламное объявление компании Джонсона-Смита: «Представьте ихлица!..» Именно этот мотив побуждал меня совершать большую часть тех гнусных, злобных или дурных для репутации вещей, которые я творил. Представьте себе реакцию людей, если они когда-нибудь узнают об этом. Но они никогда не узнают. Все это началось как тайна, и я хочу, чтобы это так и закончилось».
Никто никогда не «узнает» Антона ЛаВея. Если вам повезет, то вы сможете увидеть достаточно, чтобы понять, что вы знаете о нем немного. Если вам не повезет и он сочтет вас недостойным доверия, вам придется уйти, самодовольно полагая, что вы что-то нащупали в глубине. В обоих случаях вы уходите после встречи с Антоном Шандором ЛаВеем, зная, что у вас был уникальный опыт — нечто, исходящее из самого факта его присутствия. Обычно так бывает, когда восходит солнце, и вы готовы с горячностью признать, что он заставил вас задуматься о жизни, пустив вас в свою жизнь. Ваш разум снова и снова возвращается к тем особым секретам, которыми он поделился только с вами, потому что он знал, что вы можете понять. Но когда все уже сказано и сделано, человек все равно будет знать о ЛаВее только то, что он решил открыть. Он последний таинственный человек в стиле Говарда Хьюза, Тревена, Бэзила Захарофф. Он одновременно парадокс и согласие, загадка и ответ на нее. Вы знаете, что должны ненавидеть этого человека, но каким-то образом, встречая его, слушая, как он играет, отпускает шутки и излагает свои идеи, которые так давно были вам близки, вы понимаете, что называть ЛаВея злобным чудовищем как-то странно. И каждый шаг, который вы делаете, уходя от него в холодный рассвет, несет вам все большее успокоение, но оставляет вас все более опустошенным.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Это собрание воспоминаний, посвященных одному из тех людей, характеристика которых не укладывается в одно определение. Кто такой Тимоти Лири — опасный безумец, непризнанный пророк, безответственный псевдоученый, опередивший свое время гений, уголовный преступник или невежественный шарлатан? Насколько пестр перечень увлечений Лири — от медитации до карт Таро, от магии до психобиохимии, от Интернета до священных тибетских текстов — настолько же пестр и список близких ему людей, среди которых присутствуют ученые, политики, звезды Голливуда, предприниматели и музыканты.
Четвертая мировая война — это война, которую ведет мировой неолиберализм с каждой страной, каждым народом, каждым человеком. И эта та война, на которой передовой отряд — в тылу врага: Сапатистская Армия Национального Освобождения, юго-восток Мексики, штат Чьяпас. На этой войне главное оружие — это не ружья и пушки, но борьба с болезнями и голодом, организация самоуправляющихся коммун и забота о чистоте отхожих мест, реальная поддержка мексиканского общества и мирового антиглобалистского движения. А еще — память о мертвых, стихи о любви, древние мифы и новые сказки.
Выдающийся американский химик-фармаколог русского происхождения прожил удивительную жизнь, аналогом которой может послужить разве только подвиг Луи Пастера. Но в отличие от Пастера Шульгин испытывал на себе не новые сыворотки, а синтезированные им соединения, правовой и социальный статус которых в настоящее время проблематичен - психоактивные препараты. Бросив вызов «новой инквизиции», ограничившей право человечества на познание самого себя, доктор Шульгин, несмотря на всевозможные юридические препоны, продолжал свои исследования на протяжении сорока лет, совершив своего рода научный подвиг, значение которого смогут оценить лишь будущие поколения.
Легендарный герой американской прессы, основатель "Черных пантер", философ, пропагандист, политический заключенный и профессиональный революционер Хьюи Перси Ньютон незадолго до трагической гибели написал свою автобиографию. "Революционное самоубийство" — это не только детективная история жизни бунтаря, дружившего с кубинскими революционерами, китайскими хунвейбинами и скандальным парижским драматургом Жаном Жене, но и редкая возможность почувствовать атмосферу тех «безумных» лет, когда восстания черных в гетто, захваты студентами университетов и «акции» против полиции воспринимались интеллектуалами как начало необратимых и долгожданных изменений в структуре всей западной цивилизации.