Тайная вечеря - [5]

Впрочем, не все из них.

О сочинениях этого новоявленного пророка мне рассказал во время последнего генерального капитула Вифании сутулый и жалкий архивариус Минервы.

— Вы должны их прочитать. Я подумал о вас, как только увидел их.

— В самом деле?

Я до сих пор помню часто моргающие от волнения совиные глаза архивариуса.

— Это очень странно, падре Лейр. Этот загадочный предсказатель разделяет ваши опасения. К тому же он образован, сведущ в латыни: христианство не сталкивалось с подобным явлением со времен брата Ансельмо из Амбереса.

— Брата Ансельмо?

— Ну... того умалишенного старика, жившего в XII веке, который обвинил Церковь в том, что она превратилась в бордель, а ее священнослужители погрязли в плотских утехах. Наш прорицатель пока до такого не дошел, хотя, судя по тону его писем, это дело времени, — причитал архивариус. — Знаете, что отличает его от других сумасшедших? — не унимался он. Я покачал головой. — То, что он информирован лучше любого из нас. Его скрупулезность переходит всякие границы. Он знает все!

Брат был прав. Письма, сложенные в деревянном сундуке с печатью конфиденциально, были написаны безукоризненно каллиграфическим почерком на тончайшей кремовой бумаге и с маниакальной настойчивостью фиксировали все события тайного плана превращения Милана в новые Афины. Таким образом, они подтверждали мои давние подозрения. Иль Моро, как и Медичи до него, разделял мнение многих правителей того времени относительно знаний наших предков о мире. Распространенным заблуждением было то, что их знания значительно превосходили наши. Эта идея была не нова: человечество, до того как Господь покарал его Потопом, переживало благодатный золотой век, который и вознамерились любой ценой возродить сначала флорентийцы, а затем и герцог Миланский. На пути к этой цели они не колеблясь отвергали Библию, а вместе с ней и все церковные догматы, утверждая, что в славное допотопное время не существовало организации, представлявшей Бога по прямому поручению.

Более того, в этих письмах утверждалось, что краеугольный камень этого плана закладывался у нас под носом. Если верить Прорицателю, коварство герцога не имело границ. Главным храмом Милана как столицы возрождения философии и науки древних должен был стать ни много ни мало — наш новый монастырь.

Должен признаться, Прорицатель своими откровениями застал меня врасплох. Этот таинственный незнакомец позволял себе то, на что я никогда не осмеливался. Как и предостерегал архивариус, у него были глаза повсюду. Причем не только в Милане, но даже в Риме, а свои последние письма он начинал фразой: «Augur dixit»[2], что привело нас в полное замешательство. Что же это за осведомитель такой и кто кроме членов курии мог знать, как называют секретарей Вифании?

Мы не знали, кого и подозревать.

В те дни монастырь, о котором идет речь, Санта Мария делле Грацие, еще строился. По поручению герцога его возведением занимались лучшие архитекторы того времени. Для сооружения кафедры церкви был приглашен Браманте, для внутренней отделки — Кристофер Солари, и иль Моро не скупясь платил за роспись стен лучшим художникам. Он стремился превратить наш храм в мавзолей своей семьи, в усыпальницу, которая увековечила бы его в памяти человеческой.

Однако то, что большинство членов нашего ордена расценивало как удачу, автор писем считал ужасающим проклятием. Он утверждал, что Папа жестоко поплатится за это, а всю Италию ждут поистине упадок и гибель, если только не удастся положить конец всей затее. Анонимный автор этих посланий заслужил прозвище Прорицатель. Его видение перспектив христианства представлялось зловещим как никогда.

4

Никто не придавал значения злосчастному анониму, пока не пришло его пятнадцатое послание.

В то утро мой ассистент в Вифании брат Джованни Гоццоли ворвался в библиотеку в большом возбуждении. Он размахивал очередным донесением Прорицателя и, не обращая внимания на укоризненные взгляды склонившихся над книгами братьев, устремился ко мне.

— Брат Августин! Вы только взгляните на это! Вы должны это прочитать немедленно!

Впервые я видел брата Джованни в таком состоянии. Юный монах показал мне письмо и нервно прошептал:

— Это невероятно, падре. Не-ве-ро-ят-но.

— Что невероятно, брат?

Гоццоли судорожно вздохнул:

— Письмо. Это письмо... Прорицатель... Маэстро Торриани просил вас прочитать его незамедлительно.

— Маэстро?

Благочестивый Джоакино Торриани, тридцать пятый преемник святого Доминика Гузмана и высший священнослужитель нашего ордена, никогда не принимал всерьез анонимных доносчиков. Он был к ним равнодушен сам, а однажды упрекнул меня в том, что я трачу на них время. Что заставило его изменить отношение? Почему он просит меня незамедлительно ознакомиться с письмом?

— Прорицатель... — Гоццоли с усилием сглотнул.

— Прорицатель?..

— Прорицатель обнаружил, в чем состоит план.

— План?..

Рука, в которой брат Джованни держал письмо, дрожала от напряжения. Он разжал пальцы, и листок дорогой бумаги с красной сургучной печатью плавно опустился на мой стол.

— План иль Моро, — обессиленно прошептал мой секретарь, как будто избавившись наконец от тяжелого груза. — Теперь понимаете, брат Августин? Здесь объясняется, что он на самом деле собирается делать в монастыре Санта Мария делле Грацие. Он желает заниматься там магией!