Тайная вечеря - [44]

— Так вы говорите, что брат Филиппино?..

— Ну конечно! — она обхватила его сзади руками за шею. — Он работал в монастыре Святой Маргариты над какими-то картинами, соблазнил некую Лукрецию Бути и даже прижил с ней ребенка. Вы этого не знали? Бросьте! Многие полагают, что именно опозоренная семья Бути отправила его на тот свет с помощью изрядной дозы мышьяка. Видите? Вы ни в чем не виноваты! Вы не нарушили ни одного священного обета.

Его истерзанное сердце дрогнуло. Прекрасная Елена пыталась ему помочь. Собравшись с силами, он наконец заговорил:

— Елена... Если вы все еще желаете быть посвященной в тайну, так заинтриговавшую вас и вдохновляющую меня на работу над вашим портретом, я расскажу вам то, что знаю о Марии Магдалине.

Елена с любопытством наблюдала за ним. Казалось, каждое произнесенное слово причиняет ему боль.

— Вы человек чести и выполните свое обещание. Я в этом не сомневалась.

— Да. Но вы в свою очередь должны пообещать, что больше никогда ко мне не прикоснетесь. И никому не расскажете того, что услышите от меня.

— А этот секрет поможет мне понять причину вашей грусти, маэстро?

Художник поднял глаза, хотя ему было очень трудно выдержать прозрачный взгляд своей собеседницы. Неожиданно настойчивая забота девушки о его самочувствии обезоружила его. Он припомнил рассказы о роде Магдалин. Говорили, что эти женщины владеют столь мощными любовными чарами, что их взгляд способен смягчить сердце любого мужчины. Трубадуры не лгали. Разве это создание не заслуживало того, чтобы узнать правду о себе самой? И мог ли он проявить бессердечие и не указать ей путь, лишь пройдя по которому, она могла удостовериться в своем истинном происхождении?

Рассудив так, Бернардино Луини улыбнулся Елене своей ослепительной, хотя и несколько вымученной улыбкой и покорился ее желаниям.

26 Тайна Марии Магдалин в изложении маэстро Луини

— Ну хорошо. Слушайте, — произнес маэстро. — Когда меня приняли в мастерскую Леонардо, мне только исполнилось тринадцать лет. Мой отец был солдатом-наемником. На службе у герцогов Миланских он скопил небольшую сумму и решил, что неплохо бы мне обучиться искусству живописи, прежде чем уйти в монастырь либо посвятить себя Богу, живя в миру. Он лучше знал, что мне нужно, поэтому хотел уберечь меня от превратностей войны, спрятав под толстой церковной мантией. Поскольку в Миланe тогда не было хорошей художественной мастерской, он назначил мне ежегодное содержание и отправил в пышную Флоренцию, где правил Лоренцо Великолепный.

Тогда-то все и началось.

Мастер Леонардо да Винчи поселил меня в огромном запущенном доме. Снаружи это было здание черного цвета. Внутри же, напротив, в нем почти не было стен, и казалось, что оно светится. Все перегородки были снесены, и огромные залы были заставлены неописуемо странными реликвиями. На первом этаже, сразу у входа, размещались коллекции семян, каких-то черепков и птичьи клетки, в которых сидели жаворонки, фазаны и даже соколы. Туг же громоздились формы для отливания голов, бронзовые тритоны и конские ноги. Повсюду находились зеркала. И свечи. Чтобы попасть в кухню, необходимо было пересечь галерею, бдительно охраняемую деревянными скелетами. Одна мысль о том, что может храниться на чердаке, вселяла в меня ужас.

В доме кроме меня жили и другие ученики маэстро. Все были намного старше меня, поэтому, перетерпев шутки и насмешки первых дней, я обнаружил, что нахожусь в довольно сносном окружении, и начал понемногу привыкать к новой жизни. Думаю, я очень нравился Леонардо. Он научил меня читать и писать по-латыни и на древнегреческом, разъяснив, что без этой подготовки мне даже не стоит пытаться освоить другую форму письменности, которую он называл «наукой образов».

Вы можете себе это представить, Елена? Количество изучаемых мною предметов возросло втрое и теперь включало такие неожиданные дисциплины, как ботаника или астрология. В те годы девизом маэстро было lege, lege, relege, ora, labora et invenies [35], а eгo, а значит, и нашим любимым чтением были жития святых Жака де Воражина.

Томмазо, Андреа и остальные ученики ненавидели эти писания, но для меня они стали настоящей находкой. Благодаря им я узнал невероятные факты. На их страницах я нашел сведения о чудесах и приключения святых, подвижников и апостолов, о которых я прежде и не слыхивал. К примеру, я прочитал, что Иакова Младшего называли братом Бога, потому что он и Иисус были похожи как две капли воды. Когда Иуда условился с синедрионом о том, что он поцелует Иисуса, чтобы подать знак солдатам, он опасался, что Его перепутают с Его почти полным двойником Иаковом.

Конечно же, в Евангелиях нет об этом ни слова.

Еще я наслаждался приключениями апостола Варфоломея. Он был похож на гладиатора и наводил страх на других апостолов своей невероятной способностью предсказывать будущее. Хотя ему самому это не помогло: он не мог предвидеть, что в Индии с него живого снимут кожу.

Подобные откровения накапливались в моей голове, и постепенно я обретал исключительно важную способность представлять себе лица и характеры столь значимых для нашей веры людей. Это было именно то, чего добивался Леонардо: пробуждать в нас видение священной истории и особенный дар отражать ее на холсте. Я до сих пор храню список качеств и способностей апостолов, который составил, читая Жака Воражина. — Он извлек из кармана сорочки клочок бумаги и благоговейно его расправил. — Например, Варфоломея называли