Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 5 - [189]

.

Объективно-реалистическое направление

В 2004 г. в рамках коллективной монографии «Государственная безопасность России: история и современность» опубликована работа В.И. Лазарева, в которой, в частности, отмечается, что осуществляемый 5-м Управлением КГБ политический сыск являлся весьма сложным направлением деятельности, включавшим как разработку зарубежных антисоветских центров и организаций, так и подавление внутренней оппозиции существовавшему режиму, пресечение любых попыток критики внешней и внутренней политики СССР. Автор подчеркивает, что преследование инакомыслящих и других критически настроенных советских граждан помогло лишь на некоторое время сохранить в стране однопартийную систему, но в долгосрочной перспективе ударило по самим органам КГБ и стало одной из причин их критики в обществе в период перестройки[782].

Авторской непоследовательностью отличается статья И.В. Панченко «Исторический опыт борьбы органов госбезопасности с терроризмом во второй половине XX века». Так, на основании анализа дела «Взрывники» в отношении членов нелегальной националистической организации «Дашнакцутюн» С.С. Затикяна, А.В. Степаняна и З.М. Багдасаряна и опубликованного в «Известиях» выступления академика А.Д. Сахарова, протестовавшего против незаконного, по его мнению, ареста экстремистов, исследователь сделал вывод, что никто, прежде всего руководство СССР, не желал понять необходимость профилактической работы органов КГБ. При этом, ссылаясь на указ Президиума Верховного Совета СССР от 25 декабря 1972 г. «О применении органами государственной безопасности предостережения в качестве меры профилактического воздействия», автор пришёл к противоположному выводу о том, что вопросам профилактики уделялось должное внимание[783].

В диссертации В. В. Шустина «КГБ СССР в борьбе с протестными проявлениями внутри советского общества в конец 1950–1980-е гг. (по материалам Мордовии)» показано, как в 1967–1982 гг. КГБ не только применял репрессивные санкции, но и способствовал разрешению формировавшихся проблем и противоречий. Автором сделан вывод о распространённости среди офицеров КГБ, в том числе в Мордовской АССР, критических настроений в отношении руководства и политического курса государства в начале 1980-х гг.[784]

В 2006 г. опубликована статья О.М. Хлобустова «Феномен Андропова», где отмечены обстоятельства создания 5-го Управления КГБ и дана высокая оценка Ю.В. Андропова как цельного человека, преданного и верного своим идеалам[785].

О.М. Хлобустов в статье «Некоторые вопросы историографии КГБ СССР (конец 80-х гг. — 2006 г.)» пишет, что для работ историков «ревизионистского» направления характерны гипертрофирование репрессивной роли органов КГБ и акцентирование внимания на «карательной психиатрии». У автора вызывают вопросы работы Л.М. Млечина (который охарактеризован как недобросовестный автор), С.Н. Пиманова, И.А. Минутко, посвящённые биографии Ю.В. Андропова[786].

В статье «Олимпиада–80: гриф секретности снят» О.М. Хлобустовым дана лаконичная характеристика организационных мер, осуществлённых КГБ для обеспечения безопасности Олимпийский игр в Москве в 1980 г.[787]

В 2009 г. опубликована монография А. Севера «10 мифов о КГБ»[788], среди которых автором развенчан миф, сложившийся в американской прессе о Ю.В. Андропове после его избрания Генеральным секретарём ЦК КПСС в 1982 г., как о великолепном танцоре танго, в совершенстве владеющим английским языком, а также стороннике диссидентов, которых он приглашал к себе домой на бокал виски или коньяка с целью расширения своего кругозора[789].

Таким образом, исследования, составляющие объективно-реалистическое направление отечественной историографии, характеризует наиболее взвешенный (по сравнению с апологетическим направлениеи) подход к изучению деятельности советских органов государственной безопасности в сфере защиты общественно-политического строя. Авторами выделены как достижения, так и недостатки в деятельности 5-го Управления и Управления «З» КГБ СССР. Комплексный подход, как правило, положенный в основу данных работ, позволяет читателю сформировать объективное представление о деятельности советского подразделения «идеологической контрразведки».

Биографии. Воспоминания. Сообщения. Интервью

Е.А. Телегуев Три тетради диверсанта «Неуловимых»

Тетрадь № 1.

На ж.д. Полоцк-Невель нашей группой было за короткий период времени в июне и июле 1942 г. взорвано 3 моста. Одна из этих операций была проведена 22 июня 1942 г. в годовщину начала войны, по-моему, это день первой операции.

После этого, как командиром передо мной была поставлена задача взорвать один из мостов на участке правее ст. Дретунь на ж. д. Невель — Полоцк, мы вместе обсудили состав группы, которая должна была идти на задание. Я не помню всех участников этой операции, но постоянными людьми во время операции на этой дороге были братья Петр и Виктор Корсак. Оба они были молоды, жизнерадостны, они родились и постоянно жили в деревне примерно в 1,5 км от линии ж. дороги, а на прямую — и того ближе, поэтому они хорошо знали местность в этом районе и оказались очень нужными людьми. В этой же деревне проживал их отец, через которого мы надеялись получить сведения об обстановке и системе охраны на жел. дороге. Всего в группе было 6 человек. Изучив по карте маршрут движения, командир наметил также по карте 3 моста, которые находились сравнительно недалеко друг от друга, один из которых следовало взорвать. Какой именно — надлежало определить мне на месте, в зависимости от обстановки и охраны жел. дороги. Карты с собой мне не дали, так как карта была только у командира. Инструктаж был подробный, поскольку я до этого еще не участвовал ни в одной крупной жел. дорожной диверсии. Я был самым молодым из числа москвичей в нашем отряде. К вечеру мы подготовили взрывчатку — 16 кг., которую разделили на два заряда. Зажигательную трубку с бикфордовым шнуром подготовил наш сапер Палеха. Мы переночевали и утром вышли из лагеря. Шли по лесным тропинкам, чтобы не встречать людей. Все мы были вооружены винтовками, я имел винтовку с оптическим прицелом. Петр Корсак вел хорошо, и мы, никого не встретив, к вечеру добрались до деревни, где жил его отец, это примерно в 15 км от лагеря. До темноты подождали на опушке леса, наблюдая за деревней, а когда стемнело по огороду Петр отправился в дом отца. Вскоре он вышел и сообщил, что в деревне немцев нет, после чего мы зашли в дом, оставив одного часового.