Тайная стража России. Книга 3 - [201]

Вместе с тем в трудах западных авторов, как правило, замалчивается тот факт, что у истоков националистического сопротивления стояли немецкие спецслужбы.

Значительная часть вооруженных формирований в Эстонии, Латвии и Литве была подготовлена в 1943–1944 гг. разведкой фашистской Германии[773]. По данным Г.Г. Алова, в 1943–1944 гг. «абвергруппа 212», располагавшаяся в Латвии, подготовила к засылке в советский тыл для длительного пребывания организации диверсионно-повстанческих группировок около 300 агентов из числа латышей, членов «айзсаргов»[774]. В документах немецких разведорганов указывалось, что «ввиду изменения общего положения, отхода наших войск… стала очевидна необходимость подготовки и организации движения сопротивления», в других приказах обращалось внимание на задачи отдельных подразделений СС («Ягдайнзатц Балтикум») — «организовать партизанское движение в освобожденных Красной армией районах Латвии… осуществлять диверсии на железных дорогах, захватывать власть в свои руки, проводить антисоветскую агитацию, вовлекать население в группы для активной борьбы против советской власти»[775].

Ряд немецких разведподразделений «Ягдфербанда Ост» — «лесные кошки» — получил задание по «созданию и руководству в Латвии движением сопротивления». Организованные группы были направлены в различные уезды освобожденной Латвии. Им были передана агентура, передатчики, коды и шифры для связи, разработаны регионы базирования и задачи деятельности. Между группами была налажена связь, и в их действиях в 1944–1945 гг. «чувствовалась большая согласованность; их рейды и засады стали планироваться и координироваться намного целенаправленнее»[776]. Многие группы забрасывались с самолетов, часть была оставлены в тылу и должна были легализоваться и получить советские документы. Некоторые члены таких групп были выявлены и арестованы только к 1947–1948 гг., а ряд боевиков, подготовленных «абвергруппой 212», совершал теракты и диверсии до 1949 г.

Руководители НКВД СССР Л.П. Берия и С.Н. Круглов неоднократно докладывали советскому руководству о деятельности немецких спецслужб по организации террористических и диверсионных групп, состоящих из латвийских и эстонских националистов. Так, например, в июне 1944 г. Л.П. Берия направил И.В. Сталину информацию о деятельности в Вилякском уезде «бандгруппы старшего лейтенанта немецкой армии Э.Ю. Бергманиса», в которую входило 15 человек, созданной при непосредственном участии абвера и СС[777]. Летом 1945 г. Сталину была направлена подробная записка о деятельности «Ягдфербанд Остланд», которая «создана немцами, оставлена в подполье для подпольной и подрывной работы в тылу… все ее члены окончили разведывательно-диверсионную школу… укомплектована добровольцами, участниками военно-фашистской организации “айзсарги”, полицейскими и их пособниками… После разгрома Курляндской группировки… были сформированы диверсионно-террористические группы численностью 10–15 человек, каждая из которых была направлена в ряд уездов Латвийской ССР для связи с действующими там вооруженными бандами и активизации их диверсионно-террористической и антисоветской деятельности»[778].

Для дестабилизации советского тыла и организации повстанческих отрядов немецкие спецслужбы использовали и более малочисленные диверсионные группы, состоявшие из 3–5 человек, «забрасываемые с самолетов»[779].

Кроме «повстанцев», организованных немцами, на территории Латвии и Эстонии действовали и самостоятельные националистические бандформирования. Многие жители, крайне отрицательно относившиеся к восстановлению советской власти, ушли в леса еще весной-летом 1944 г., не желая быть мобилизованными в немецкую и Красную армии. По данным советской контрразведки, еще летом 1943 г., когда начались массовые наборы в немецкую армию, часть жителей ушла в подполье «с целью скрыться от призыва в германскую армию… эти отряды не вели активных действий против немцев, но и не объединялись с партизанами… немцы также их не трогали»[780].

После августа 1944 г., когда была проведен первый массовый призыв в Красную армию, число «лесных братьев» увеличилось. Эти формирования также имели довольно четкую организацию (сказывался опыт участия в добровольных военных формированиях 1920–1940 гг.) и опирались на поддержку населения. У отрядов националистов существовали специальные формы и бланки для изготовления документов, они имели печати и даже изготавливали листовки и воззвания. Нередко основой отрядов выступали дезертиры Красной армии, но и они представляли собой серьезную угрозу, поскольку также совершали налеты и грабежи, сжигали постройки и убивали людей.

В Псковской области были известны и общеуголовные «бандитско-грабительские» группы, которые специально приходили в западные районы области, совершая грабежи и насилия, считая, что их не смогут раскрыть сотрудники милиции, а все свои преступления можно было выдать за теракты националистов.

Основную массу «лесных братьев» составили крестьяне. Многие из них в «течение нескольких лет фактически не брались за сельхозинвентарь, участвуя в боевых действиях», однако практически во всех анкетных данных, заполняемых на допросе, под происхождением значилось «крестьянин». Следователи зачастую указывали «кулацкое происхождение» тех или иных бандитов, хотя фактически количество земли и имущество арестованных не были столь большими. Иногда количество земли, принадлежавшее тому или иному члену группировки, было весьма незначительным — до 5–10 гектаров. В бандгруппы входили люди различных возрастов от 18 до 50 лет, в 1950-е гг. весьма большим становится количество молодых людей, так или иначе участвующих в националистических подпольных формированиях. Советские контрразведчики, объясняя это, ссылались на активные пропагандистско-идеологические методы, используемые спецслужбами западных стран в 1950-е годы. Кроме мужчин, в бандах участвовали и женщины, причем не только как «бандпособники», но и как активные члены бандгруппы, совершавшие теракты. Как правило, женщины являлись родственниками — сестрами, женами, дочерьми наиболее активных бандитов. Многие банды вообще строились по «родственному принципу». Костяк банд часто составляли братья, племянники и дядья, отцы и сыновья. Им «оказывали помощь» друзья, соседи, бывшие сослуживцы. Образование банды зачастую происходило после возвращения из Германии или дезертирства того или иного лица, который приходил в родную деревню или хутор, затем «прятался в лесу» и «склонял к активной вооруженной борьбе и грабежам» своих родственников и знакомых, нередко объединяясь с другими бандитскими формированиями. Материалы Главного управления по борьбе с бандитизмом (ГУБ) НКВД СССР однозначно указывают на «широкую пособническую базу из числа родственников и членов семей бандитов и нелегалов, что позволяет бандитам получать достаточное количество продуктов питания… эти же бандпособнические элементы своевременно предупреждают о появлении сотрудников милиции или истребительных батальонов»