Тайная история "Звездных войн": Искусство создания современного эпоса - [104]
Нашумевший запуск линии фигурок от компании «Кеппег» в конце того же года (несмотря на фальстарт перед Рождеством)>{39} подлил масла в огонь — игрушки могли ещё долго поддерживать в детях интерес. Год на календаре уже сменился, а популярность фильма только росла — зрители возвращались в кинотеатры снова и снова. Вот тогда-то критики начали пристальнее присматриваться к ленте и на все лады анализировать её подтекст. За следующие несколько лет картина стала настоящей религией — и это, возможно, единственный в истории случай, когда такой статус получило заведомо вымышленное произведение. В результате тот факт, что Лукас снимал всего лишь развлекательный фильм, стал забываться, а на первый план вышли сказки и мифы — более академический пласт. В конце концов, слухи о низменном происхождении могли выставить новую поп-религию не в лучшем свете — ведь интеллигенция считала комиксы, бульварные романы и фильмы категории «Б» подростковой халтурой. Неуверенность Джорджа была вполне оправданна.
Журналист Стивен Харт так отзывался об этом периоде:
Фильм «Империя наносит ответный удар»... ознаменовал для Лукаса начало скользкого пути от честного поставщика зрелищ до галактического пустозвона. Публику начали кормить баснями в мае 1980 года, когда «Звёздные войны» стали темой номера в журнале «Time». Помощнику редактора Джеральду Кларку, который некогда хвалил первый фильм за беззаботность и отказ закапываться в серьёзные нравоучения, теперь чудится «нравственная глубина, которая затрагивает зрителя гораздо сильнее, чем плоские приключенческие боевики». Во врезке с пафосным заголовком «По следам Улисса» цитируется всё подряд от «Одиссеи» до «Путешествия пилигрима в Небесную страну», а после делается вывод, что «Звёздные войны» «...черпают идеи из тех же бездн мифологии, из подсознательных сюжетов, которые всегда довлели над историей».[442]
И далее:
Более того, «эпосы» — это гораздо более достойный первоисточник, чем американский жанр, который в пику остальным упорно остаётся насквозь коммерческим. Разве обрадовался бы серый кардинал Билл Мойерс слухам о том, что он неравнодушен к звездолётам и лучевым пистолетам? Разве киноманы, гордящиеся тем, что знают все нюансы дурацких вестернов вроде «Искателей», снизошли бы до того, чтобы анализировать презренный фантастический фильм? Журнал «New Yorker» в январе 1997 года ни за что не поручил бы Джону Сибруку писать биографический очерк о Лукасе, если бы речь шла всего лишь о развлекательной фантастике.[443]
Несмотря на откровенно язвительный тон, комментарии Харта неплохо раскрывают забытые грани фильма и проливают свет на причины заявлений Джорджа. Режиссёр снимал развлекательный боевик и хотел подстегнуть воображение молодёжи, но картина вдруг стала живым мифом, а её создатель — пророком. К похожим выводам в 1979 году пришли Майкл Пай и Линда Майлс — рассуждая о причинах популярности «Звёздных войн», они постарались найти более реалистичное объяснение. Пай и Майлс приходят к выводу, что секрет не столько в сильных сторонах самой картины, сколько в эмоциях, которые зрители проецируют на неё из-за особенностей композиции и знакомых архетипов. Фильму «не хватает настоящей динамики сюжета, — считают они. — Это пустота, в которую можно спроецировать любую мистическую идею». Далее они разворачивают свою мысль:
Самое любопытное в «Звёздных войнах», помимо редкой изобретательности, — это их способ добиваться от зрителей нужной реакции. В рекламных материалах постоянно упоминались источники, из которых Лукас черпал вдохновение при создании сюжета. В определённом смысле это и есть самая суть фильма. Он активно использует киноязык, сложившийся из удачных находок определённых жанров. Здесь это картины о Рыцарях Круглого стола, старые нравоучительные вестерны и дешёвые сериалы мелких студий — с неизменным Бастером Крэббом в роли Бака Роджерса, Флэша Гордона или Тарзана. Вместо того, чтобы двигать сюжет вперёд за счёт традиционных повествовательных приёмов, зрителям подсказывают, чего им ожидать. Фильм полагается на их кинематографический багаж... Люк Скайуокер умоляет родственников вместо сбора урожая отпустить его в космическую академию; это постоянный мотив из фильмов Джона Форда... Прямая цитата из Форда в фильме лишь одна — да и то не самая явная: родственников героя убивают, а их ранчо сжигают, как в «Искателях». Но знакомство с вестернами, использующими похожие шаблоны, позволяет нам увидеть в диалоге Люка с тётей и дядей гораздо больше глубины, чем даёт сама сцена. Тот же приём работает с Ханом Соло, хвастливым ковбоем, у которого под слоем цинизма видны задатки героя... и то же самое происходит, когда монстр говорит Люку «Мне не нравится твоё лицо». Мы моментально считываем завязку для драки в салуне — и она не заставляет себя долго ждать.[444]
Дальше Майлс и Пай анализируют отдельные элементы и замечают, что многие символы не согласуются между собой, а порой даже противоречат друг другу. Дарт Вейдер, как полагается злодею, носит чёрное, но его армия — это штурмовики, сверкающие белыми доспехами. Другого злодея, гранд-моффа Таркина, окружают холодные серые тона, а офицерская форма явно должна вызывать ассоциации с нацистами... но когда герои в конце фильма получают награду, то сама сцена церемонии напоминает пропагандистский фильм Лени Рифеншталь «Триумф воли». «Стоит ли удивляться замешательству критиков, когда аллюзии с нацизмом подаются одновременно и в положительном, и в отрицательном свете, — замечают Майлс и Пай. — Французские левые сочли фильм фашистским; итальянские правые увидели в нем коммунистические взгляды».
