Тайна Золотой долины. Четверо из России [Издание 1968 г.] - [26]

— Мне что-то жутко стало, — сказал Левка. — Наверно, это тот старичок, который сам прячется, а от него никуда не спрячешься. Вот, думаю, как пальнет сейчас из кустов… Я и убежал за вами, посоветоваться. Ловить его или…

— …или сделать вид, что пошел за дровами, — ухмыльнулся Димка.

Левка уже давно не выпучивал глаз, а тут опять начал выпучивать.

— Ладно, — говорю, — Левка, подожди шуметь. Посмотрим, что за тип прячется там у тебя в кустах.

— Только знаешь что, Молокоед, — предложил Левка, — зайдем не с этой стороны, а из лесу. Тогда он не увидит нас, а мы его будем видеть.

Мы сделали большой круг и вышли к коптильному заводу из чащи леса. И что, вы думаете, мы обнаружили? Около Левкиной печки копошился маленький сгорбленный человек и все время озирался вокруг. Он почему-то копался в кучке земли, которую выбросил из ниши Левка, рассматривал ее, подносил горстями к глазам, потом бросал и опять начинал копаться. Под Димкиной ногой хрустнул сучок, маленький человечек так и вздрогнул весь: выпрямился и впился глазами в нашу сторону. Мы заметили, что все лицо его было покрыто седым грязным волосом, а на шею свисают длинные лохмы вроде гривы.

— Поп! — прошептал Димка.

«Нет, не поп, — подумал я. — Попы не надевают коротких пиджаков со светлыми пуговицами и не носят штанов».

А странный человек, словно почуяв, что за ним наблюдают, вдруг вскинул на плечо небольшой мешок и побежал, спотыкаясь, к тем кустам, из которых следил за Левкой.

— Ты оставайся здесь, Большое Ухо, — скомандовал я, — а мы с Дубленой Кожей пойдем за ним.

Где бежит эта обезьяна, мы хорошо видели по движению верхушек молодых березок. Маленький человек выскочил совсем недалеко от нас из березняка и, оглянувшись по сторонам, пошел вдоль леса вверх по течению реки. Мы шли по пригорку и старались не выпускать его из виду. И вдруг старичка не стало. Там, где он скрылся, не было ни кустов, ни оврагов, ни ямы, а он исчез.

— Вот так штука! — воскликнул Димка. — В Золотой Долине, оказывается, есть лешие.

С нашего пригорка мы обнаружить больше ничего не могли, а выйти на открытое место боялись, так как не хотели выдавать свое присутствие человеку, который сам прячется, а всех видит. Я начертил план и отметил, где исчез человек.

Мы обломали для заметки несколько веток на приземистой елке, из-под которой наблюдали за старичком, и решили прийти на следующий день, вооружившись на всякий случай топором.

По пути к хижине повернули к высохшему потоку. Мне хотелось посмотреть следы.

Уж не старичок ли оставил отпечатки на глине?

Но нет, его следы были значительно меньше, и ходил он не в галошах, а в сапогах с подковами. Одно только совпадало: старик шел к коптильному заводу тоже под деревьями, почти след в след с Белотеловым.

Левка нас уже ждал. В трубу на проволоке была опущена щука, и она уже коптилась. Теперь Левке не терпелось показать продукцию коптильного завода.

— Внимание, господа! — закричал он нам навстречу. — Приготовьте ножи, вилки и тарелки. Сейчас начнется дегустация[34] балыка коптильных заводов Льва Гомзина.

Из трубы коптильного завода все еще валил дым. Закрываясь от него рукавом, Левка подошел к трубе, потянул вверх проволочку, и в тот же миг что-то тяжелое шлепнулось в печь, а из трубы вылетел целый столб искр. Левка растерянно держал на проволоке здоровенную щучью голову — все, что осталось от балыка. Сам балык обрушился в огонь.

Левка быстро начал выбрасывать из топки угли, надеясь хоть что-нибудь спасти. Но вместе с углями из печки полетели ошметки разварившегося щучьего мяса, прилипшего к дровам и углям и вымазанного в золе до такой степени, что дегустацию лучше всего было отложить.

— Господа! — ехидно провозгласил Димка. — Оближите пальчики и расходитесь по домам. Дегустация окончилась!

Мне даже жалко стало Левку. Он для чего-то копался в углях, шмыгал носом, пыхтел, вытирал рукавом глаза, слезившиеся от едкого дыма, и наконец произнес:

— А правда, была большая щука? Как я ее под жабры взял, она подо мной и заплясала, как жеребец. Чего смеетесь? Ей-богу, как жеребец! На конном дворе в «Главмыле» был такой же норовистый.

— Пошли, наездник, ужинать, — сказал Димка. — Я думаю, Молокоед, у нас найдется сегодня, чем покормить хозяина коптильных заводов.

Ужин получился и в самом деле шикарный. На первое была уха из хариусов, на второе — глухарь, на третье — довольно сладкий кофе. Не было, правда, хлеба, но едят же без хлеба алеуты, китайцы и многие другие народы! Да и вообще, если послушать врачей, хлеб есть вредно.

Наевшись, мы растянулись на еловых ветках и невольно подумали о том, что сейчас делается у нас дома.

— Теперь уже и искать перестали, — проговорил Димка. — Об одном, наверно, плачут, что трупов наших не нашли.

Я представил себе маму, — как она лежит на кровати, уткнув лицо в подушку, и как вздрагивают от рыданий ее плечи, — и впервые понял, в какое горе ее поверг. Ведь для нее-то я уже мертвый! Меня охватило раскаяние. Вся затея с походом в Золотую Долину показалась глупой и преступной.

— Свиньи мы, вот что! — произнес я. — Сбежали, а матери теперь страдают.

— Ну и пусть, — не унывал Левка. — Теперь все страдают. Вон у Мироновых, когда Митю на фронте убили, так его мама знаешь как страдала? Водой отливали.