Тайна Золотого гроба - [12]

Привлекательному облику соответствовал наряд, изящный и непритязательный. Она носила общепринятое платье, какое надевали тогда также женщины из народа, даже рабыни. Оно было из просвечивающего белого полотна, все в частых и длинных складках, с просторными очень короткими рукавами и широким подолом до самой земли. Поверх платья обыкновенно накидывался длинный плащ, такой же, как оно, просвечивающий и складчатый; один угол перекидывался через плечо, другой пропускался под другое, и концы завязывались под грудью. Нефр-эт охотно подпоясывалась еще широкою красною лентою, концы которой глубоко свешивались вниз. Босою царицу мы видим бесконечно редко; почти всегда на ногах у нее несложная обувь: подошвы с дужкою и перемычкою от носка к ней, пропущенною между пальцами.

Неизменным украшением служило Нефр-эт широкое многоцветное ожерелье, по-древнерусски оплечье. Запястья видны на ней далеко не всегда, а серьги — разве лишь в виде редчайшего (запомним!) исключения, хотя мочки ушей у нее были проколоты.

Если что было переменчивым в наряде царицы, так это головные уборы. Правда, длинные накладные волосы, высокие перья и сложные венцы она носила едва ли не только при служении солнцу и преимущественно в более ранние годы. Но и не столь торжественных уборов можно насчитать у нее несколько. Начиная со средних лет царствования мы очень часто видим ее в высоком синем венце, том самом, что венчает ее цветную голову. Бывает на Нефр-эт и шарообразный чепец, а в более поздние годы еще такой, что вплотную облегал череп. Но самым привычным ее головным убором были короткие накладные волосы, подрезанные более высоко сзади, но и спереди не свисавшие ниже плеч. С макушки волосы ниспадали ровными прядями, а на лбу и по сторонам лица были подстрижены ступеньками. Это был изящный и вместе с тем очень распространенный головной убор. Его носили одинаково мужчины и женщины. У Нефр-эт мы встречаемся с ним с первых появлений ее на памятниках. Необходимым придатком к любым ее головным уборам было небольшое изображение вздыбленной, страшно опасной змеи-аспида, знак царского достоинства, который носили прикрепленным надо лбом. Как и Другие царицы, Нефр-эт носила иногда две такие змеи одновременно.

Возможно, после такого подробного описания наружности Нефр-эт иной читатель подумает, что и в остальном мы прекрасно осведомлены об обаятельной супруге царя-солнцепоклонника. Увы, это далеко не так. Уже самое происхождение царицы нам в точности неизвестно. Были ученые, которые считали ее иноземной царевною, присланною в жены фараону со среднего Евфрата, из могущественного тогда царства Митанни. Ссылались даже на ее имя, поскольку «Нефр-эт» по-египетски значит «прекрасная пришла». Но имя тут, конечно, ни при чем, потому что его носили в те времена многие египтянки, а то, что мы знаем о родстве Нефр-эт, никак не вяжется с иноземным происхождением. Жена Амен-хотпа IV была его близкой родственницей, хотя и не дочерью фараона.

Когда еще не были выяснены отличительные признаки голов Амен-хотпа IV и Нефр-эт, их нередко путали. Иногда их путают и сейчас — сорок пять лет спустя после того, как X. Шэфер установил главнейшие различия. Удивляться тому, впрочем, не приходится, так как сходство, действительно, велико. У обоих утонченные худощавые лица с тяжелыми веками и нежно очерченными носами, черепа с выступающими затылками, длинные тонкие шеи. То, что отличает голову царя от головы царицы, это — узость лица, пухлые губы, отвислый подбородок и выгнутая назад шея. Но эти отличия ни в коей мере не нарушают общего сходства. Вглядевшись в изображения Амен-хотпа IV и Нефр-эт, трудно не признать их родственниками и притом близкими.

С полным основанием указывают также на то, что нам известна кормилица царицы, жена одного из первейших вельмож Амен-хотпа IV. Ее звали Тэйе и величали «кормилицею большою жены царевой великой Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно!» и «кормилицею большою, взрастившею божественную». Эта особа состояла в величайшей чести у Амен-хотпа IV и его супруги. Тэйе не только числилась «жалуемой богом добрым (т. е. фараоном)» и «жалуемой женою царевою великою», но и удостаивалась пени, данных почестей. Правильно подмечено, что ни одна больше женщина из царского окружения, ни одна другая вельможеская жена не была изображена в гроб, нице получающей царские пожалования. А Тэйе мы видим осыпаемой ими вместе с мужем самою царскою четою. На том же изображении воины и мальчики у дворцовых ворот переговариваются между собою: «Ликуют о ком, мой сын?» — «Ликуют о Айа, отце божьем, и Тэйе: они сотворены людьми золота»; «Кто тот, о котором ликуют?» — «Встань (и) увидишь ты дело доброе, то, что сотворил фараон Айа, отцу божьему, с Тэйе: дал им фараон тысячу тысяч грузов золота, равным образом вещь всякую». Айа, муж Тэйе, занимал разные высокие должности: был «носителем веера по правую (руку) царя», «распорядителем коней всех владыки обеих земель», «писцом царевым исправным, возлюбленным им». Однако выше всех званий он ценил наименование «отец божий», которое делало его свойственником царя — «отцом» божественного фараона, хотя бы только молочным — по супруге, вскормившей «божественную». Когда со смертью юного Тут-анх-амуна пресекся XVIII царский дом, Айа даже занял престол фараонов, стал царем Египта в силу этого своего родства: наименование «отец божий» он ввел в состав своего фараоновского имени, очевидно, как обоснование своего права на венец. Все это опять доказывает, что по своему происхождению Нефр-эт была не иноземкою, а членом царского дома.