Тайна жрецов майя - [46]

…О Господин сражений, Правитель над всеми,

Имя твое Тескатлипока.

Бог невидимый и неосязаемый!..

Неизвестно, доходили ли слова молитвы до Тескатлипока, но Кетсалькоатль узнал о них сразу. В отличие от Тескатлипока он не только был видим, но и осязаем и поэтому не мог не понять, какую уступку от него требуют те, кто так быстро сумел забыть его учение, кто вспомнил прежние молитвы и обряды, процветавшие еще в годы царствования его отца Мишкоатл. я, Облачного змея, — великого завоевателя и первого строителя новой священной столицы тольтеков Толлана, Города Солнца. Это он, Мишкоатль, привел тольтеков в эту гигантскую долину после долгих лет странствий и беспрерывных войн. Сколько тысяч пленных и рабов находили свою смерть на жертвенном камне Храма Тескатлипока в те, казалось, уже навсегда ушедшие в прошлое времена? И каждый день пирамида, сложенная из человеческих черепов, росла и ширилась…

Разве он, Кетсалькоатль, был не прав, запретив человеческие жертвоприношения? Неужели боги обрушили на Толлан свой гнев, потому что он предал их, оскорбил своим непослушанием, осквернил старую веру новыми обрядами, новой верой в человека-полубога, правителя и Верховного жреца Города Солнца, в себя, в Кетсалькоатля? Нет, он не хотел оскорблять богов.

Да, он родился от смертной женщины Шочикетсаль, Цветок Кетсаля, и правителя Толлана Мишкоатля и при рождении его нарекли именем Топильцин Акшитль Се Акатль, но сами тольтеки стали называть его священным именем Кетсалькоатль, когда он Принял трон своего отца и стал Верховным жрецом Толлана. Своей новой религией, своими деяниями он доказал на это право. Неужели жрецы Храма Тескатлипока не ошибаются и их жестокое божество теперь покарало Толлан?..

Свершилось непоправимое

…Родник бил прямо из-под огромного камня, возвышавшегося почти в центре небольшой лужайки перед Дворцом перьев. Его теплая, словно специально подогретая вода, убегала по узкому ровному каналу, вырытому человеческой рукой. Канал- ручеек исчезал в кустарнике, чтобы появиться вновь уже по ту сторону густых зарослей, сразу за которыми находился бассейн. Он был выдолблен в скале; дно и края выровняли и отполировали до блеска.

Ровно в полночь сюда для омовения принесли больного правителя. Кетсалькоатль сидел на низкой каменной скамье. У его ног журчал ручеек, падавший в бассейн. Кетсалькоатль любил это тихое место и несмолкаемое журчание воды, напоминавшее о вечности мира. Только здесь отдыхал, предаваясь думам и размышлениям. Жрецы-прислужники опустили его в теплую воду и ушли. Боль в ногах стала утихать. Теперь можно было еще раз все спокойно обдумать и принять решения, достойные его, Кетсалькоатля, полубога и правителя Толлана.

Год новых посевов наступил, но и он не предвещал ничего хорошего. Несмотря на ежедневные заклинания жрецов, долгожданные дожди никак не приходили, и выжженная солнцем земля отказывалась принимать зерна маиса. Они отскакивали от нее, словно голыши от гранитной скалы. А ведь каких невероятных усилий стоило сохранить их для посевов! Люди пухли от голода. Воинам, вооруженным боевыми топорами, приходилось оборонять хранилища зерна от толп изголодавшихся жителей Города Солнца. Драки, переходившие в настоящие сражения, чуть ли не каждый день вспыхивали у хранилищ. И только с наступлением периода посева маиса люди стихли, немного успокоились. Но надолго ли?

Голод и смерть по-прежнему витали над владениями тольтеков. Во время посевов кое-кому из землепашцев удалось тайком набить желудки твердыми сухими зернами маиса. Расплата не заставила себя долго ждать — они умерли в страшных мучениях прямо на полях. В назидание жрецы и надсмотрщики насмерть забили палками тех, кто остался в живых…

А потом как-то ночью на поля пробрались рабы. Они настолько обессилели от голода, что за ними уже давно не следили. Лишь немногим удалось доползти до посевов. Они хотели подкормиться семенами, с таким трудом посаженными в землю, но в ночной темноте было трудно отличить семена маиса от мелких камней и ссохшихся комочков земли. Поэтому утром, когда тольтеки вышли на свои поля в надежде увидеть зеленые побеги молодых всходов, перед ними предстала усеянная трупами мертвая земля.

Озверевшие, они бросились в город к загонам, где находились рабы, и, если бы не вмешательство самого правителя-полубога, неизвестно, чем бы закончилось это побоище.

Случилось и самое страшное, чего больше всего опасался Кетсалькоатль: началось людоедство. Правда, тайное, его совершали не так, как в далекие времена, когда, освящая пышными церемониалами торжественный обряд жертвоприношения, правитель и жрецы лакомились мясом принесенного в жертву человека. Впрочем, по особо торжественным дням человеческое мясо подавали к столу во всех знатных семьях Толлана. Дошло до того, что на городском рынке уже стали продавать рабов специально на убой, предварительно откармливая и отпаивая их.

Кетсалькоатлю стоило нечеловеческих усилий покончить с этим древним обычаем своих предков, освященным религией. Самых непокорных жрецов Храма Тескатлипока, требовавших насытить бездонное чрево и утолить неутолимую жажду богов человеческой плотью и кровью, он жестоко покарал; других посулами переманил на сторону своей новой религии. Рабов перестали убивать. Их заставляли трудиться на полях, на строительстве новых храмов и дворцоз. Толлан богател. Бурно развивались науки и ремесла. Все новые и новые царства и земли покорялись его блистательному могуществу… пока не пришли эти три года тяжелых испытаний…