Тайна жаворонка - [38]

Музыканты вновь достают инструменты, и Дэйви поднимается на ноги.

– Похоже, мы продолжаем.

Я смотрю, как он играет. Несмотря на моё поддразнивание, играет он хорошо. Понемногу подтягиваются зрители, желающие сыграть вместе с группой: парень со свистком, женщина с кельтской флейтой, гармонист, ещё один скрипач, а девушка, которая подаёт напитки, выходит из-за барной стойки, чтобы спеть пару куплетов. Дэйви легко переключается с гитары на мандолину, и музыка льётся без усилий, ноты сами вытекают у него из-под пальцев.

Вечер слишком быстро кончается, и слишком скоро звонит колокольчик, сообщая, что пора выбрать последнюю песню и разойтись. Мы допеваем «Девушку из Файва» и прощаемся.

– Я тебя провожу, – предлагает Дэйви.

– Не стоит, со мной ничего не случится, – говорю я.

– В этом я не сомневаюсь, но мне хочется пройтись, размять старые кости. А назад вернусь с Бриди, чтобы с ней тоже ничего не случилось.

– Опять ты в своём духе, обо всех заботишься, – вновь поддразниваю я.

– Ну да, ты меня раскусила, – пожимает он плечами.

Какое-то время мы молча бредём вдоль берега. Потом я говорю:

– Изумительный вечер. Спасибо, что пригласил. И группа у тебя отличная.

– Рад, что тебе понравилось. Но в следующий раз не жди приглашения – ты и так знаешь, что твои друзья тебя ждут.

В окнах домика смотрителя, в кухне и гостиной, горит свет. Заглянув туда, я вижу, что Бриди спит в кресле, тихонько похрапывая. Чуть шуршу, чтобы дать ей возможность проснуться и поправить кардиган.

– Как прошёл вечер? – спрашиваю я.

– Просто чудесно, – говорит она. – Мы поиграли, я рассказала пару историй, а потом она без разговоров пошла спать. А твой?

– Тоже отлично. Только не говорите ему, – указываю я на Дэйви, – а то задерёт нос.

Дэйви широко улыбается.

– Это вряд ли, вы двое всегда поставите меня на место. Я подумал, провожу до дома Лекси, а потом вас, Бриди. Как говорится, поймаю сразу двух пташек.

Она хихикает, явно не против быть пташкой.

– Какой же ты джентльмен, Дэйви Лаврок. Спокойной ночи, Лекси. Рада, что тебе понравилась музыка. Если вновь понадобится нянька, зови.

Когда они уходят, я поднимаюсь наверх и заглядываю в кроватку, в которой спит Дейзи, завёрнутая в шаль с узором в виде ракушек, но закинувшая руки за голову. Я кладу палец в её мягкую ладошку, она улыбается и сжимает его. Легонько целую её в макушку и на цыпочках иду в комнату. В моей голове всё ещё звучит музыка, когда я засыпаю.

Флора, 1941

Грохот войны не стихал, но она все же оставалась за горизонтом, далёкая, как буря за океаном. Флора каждый день благодарила судьбу за то, что холмы, окружавшие озеро, приютили тех, кого она любила. На востоке под немецкую оккупацию попала Норвегия, еще Гитлер, как говорили, расставлял войска вдоль границ России. На юге, за высокими стенами гор под летевшими с небес бомбами Люфтваффе сотрясались английские и шотландские города, но их жители держались достойно.

Спокойные воды залива Лох-Ю по-прежнему служили надежным убежищем для кораблей британского флота и, кроме того для торговых судов, которые останавливались там, прежде чем продолжать опасное путешествие через Атлантику, чтобы доставить советским войскам припасы из Великобритании и Америки. Но однажды в июньскую ночь это ощущение безопасности было разрушено.

Настойчивый свист зенитной батареи под поместьем Ардтуат вырвал Флору из сна. Она услышала настойчивый гул приближающегося авиационного двигателя, подошла к окну, отодвинула занавеску. Убывающая луна отбрасывала на воду слабый свет, дополнявший луч прожектора, ярко вспыхивавший в черноте неба. Внезапно тьму затопила завеса огня. На фоне яркого света Флора разглядела огромный ствол танка, поднимавшийся вверх по мере того, как его экипаж устанавливал ориентиры. Вдруг зенитные снаряды вспыхнули и загрохотали так, что затряслись половицы под босыми ногами Флоры. Летевшие четыре самолета тут же резко свернули в сторону, уклоняясь от снарядов. Артиллеристы тоже изменили положение согласно курсу «Юнкерса», летевшего над кораблями, которые стояли в бухте на якоре. Они вновь начали палить, и воздух сотрясся от грохота новых снарядов, когда им ответили пушки Торнейга.

В один самолёт попали, он покачнулся и резко унёсся на северо-запад. Рядом с другим разорвался снаряд, самолёт тоже свернул в сторону Минча, и его хвост скрылся в пелене чёрного дыма.

Казалось, артиллерийским батареям удалось рассеять атаку, но тут, к ужасу Флоры, появился пятый самолет с заглушенными двигателями, который пошёл по прямой и низкой траектории полёта, а не там, куда были нацелены автоматические орудия, и стал сбрасывать бомбы на корабли в бухте. От взрывов стены домика содрогнулись, высоко над озером поднялась в воздух струя дыма и воды. Оставшиеся самолеты развернулись и быстро скрылись в ночном небе, шум их двигателей затих. Флора вгляделась в темноту, напрягая глаза в поисках проблесков пламени.

Когда всё стихло, она подошла к входной двери, приоткрыла ее и выглянула наружу. В коридор вышли отец и брат в пижамах.

– Что взорвалось? – спросил Руарид.

– Слишком темно, я ничего не разглядела. Но, кажется, бомбы ни во что не попали. Во всяком случае, не вижу, чтобы что-нибудь загорелось.