— Мне очень жаль, но я не понимаю.
— Я тоже. Мой день рожденья только через два месяца.
— Напротив, — ответил он, не сводя с нее глаз. — Ваш день рожденья был позавчера.
Наступила короткая, но жуткая пауза.
— О чем вы говорите? — Нервы у нее были на пределе. — До моего дня рожденья около двух месяцев. Двадцать девятое января.
Он коротко кивнул, как будто думал иначе, но сейчас не хотел отвлекаться по мелочам.
— Позвольте мне объяснить, почему я приехал. Почему ищу вас.
— Ищете меня?
Он кивнул.
— Уже очень давно.
Ее охватила дрожь.
— Хорошо, чего вы хотите? Знаете, если вы собираетесь что-нибудь заказать специально, то книги могут прийти только через несколько недель.
— Я не собираюсь ничего заказывать, у меня к вам личное дело.
Ее бросило в жар.
— Какое у вас может быть ко мне личное дело, мистер Бургесс?
Он пристально смотрел на нее.
— То, что я собираюсь вам сообщить, может показаться невероятным. Но это правда, и надеюсь, новости вас обрадуют.
Эми напряглась.
— Так что же это?
Он взглянул на ее письменный стол.
— Может, вам лучше присесть?
— Не похоже на хорошие новости.
Он улыбнулся.
— Иногда от хороших новостей тоже подкашиваются ноги.
Эми могла бы поспорить, что этот парень не впервые наблюдает, как у женщины подкашиваются ноги.
— Со мной все будет в порядке, — сказала она. — Выкладывайте. Я готова.
— Хорошо. — Он перевел дух, потом слегка наклонил голову и посмотрел на нее. — Я говорю с вами от имени вашей страны.
Эми была в недоумении:
— Непохоже, что вы на государственной службе США.
— Не Америки. Люфтхании. — Он сделал небольшую паузу, чтобы смысл его слов дошел до Эми. Потом осторожно добавил, не сводя с нее глаз: — Страны, где вы родились. Страны, где живут ваши родные.
Лицо у нее похолодело. Потом похолодели плечи, руки, а потом и все тело. Эми на миг утратила дар речи. Никто и никогда не говорил с ней о ее родственниках, она ничего о них не знала — ведь ее родители погибли в автокатастрофе, когда ей не было и трех лет. Ее отвезли в больницу округа Кенделл, где в ночную смену работала медсестрой ее приемная мать, Памела Скотт.
Кем были ее родители, установить так и не удалось. Они не числились среди пропавших, потерянного ребенка тоже никто не разыскивал. Как будто их семьи вообще не существовало. Удалось только узнать имя Эми — кто-то из медработников на месте автокатастрофы слышал, как женщина перед смертью повторяла это имя. Они решили, что ребенка зовут Эми.
Памела Скотт выходила Эми и привязалась к ней. Она и ее муж Лайл, преуспевающий юрист, стали приемными родителями девочки. А через несколько лет они ее официально удочерили.
Эми обрела дар речи.
— Если это шутка, то в ней нет ничего смешного.
Бургесс придвинулся к Эми и положил руки ей на плечи, глядя в глаза.
— Уверяю вас, это не шутка. А теперь, может быть, вы присядете и позволите мне рассказать, почему я приехал? — Он подвел ее к стулу, и она села, как послушный ребенок. — Я только прошу вас меня выслушать и поверить мне.
Она бросила взгляд поверх его плеча.
— Может быть, будет разумнее заодно открыть дверь.
Он улыбнулся.
— Вам ничего не грозит, уверяю вас.
— Хорошо, я слушаю.
Он перевел дух.
— Вы наследница трона Люфтхании.
Пауза.
— Но разве трон Люфтхании свободен?
Он коротко кивнул в ответ.
— Кронпринц хочет вернуть трон законной наследнице, его родители похитили трон около тридцати лет назад.
— Примерно как вернуть потерянный бумажник, да?
— Это не шутка.
Он явно говорил серьезно.
— Хорошо. А родители, которые похитили трон? Разве они не рассердятся, когда он отдаст трон обратно?
Его лицо осталось бесстрастным.
— Они умерли. Принцесса скончалась десять лет назад от рака. Ее муж, который был намного старше ее, умер естественной смертью два года назад.
— О! — Эми пожалела о своем легкомыслии. — Извините, я… но как же вы меня нашли?
— Как я уже сказал, двадцать пять лет назад в Люфтхании сменилась власть, произошел государственный переворот. Один очень дальний родственник решил, что трон принадлежит ему, поскольку за несколько веков до этого его семья лишилась трона, так как единственный наследник был не родным сыном, а найденышем.
— Его усыновили?
Он кивнул.
— Именно так. Хотя в шестнадцатом веке существовал другой термин.
Эми нахмурилась.
— Значит, этот потомок усыновленного наследника решил вернуть себе то, что, как он думал, принадлежало бы ему по праву, если бы триста лет назад признали его предка?
— Да.
— Похоже на Шекспира.
Он улыбнулся.
— Шекспир придумал бы более изящное завершение.
— А дальше?
— Принца Йозефа свергли с престола. И убили.
— А его жена?
Он покачал головой.
— Она погибла за несколько лет до этого, когда каталась верхом. Но его дочь, принцесса Лили, покинула страну. Вместе с мужем и маленькой дочерью. Никто не знал, куда они уехали, а если и знали, то хранили молчание, потому что иначе принцессе и ее семье грозила опасность. Но я выяснил, что они направились в Соединенные Штаты.
Она недоверчиво посмотрела на него:
— Наверное, они старались скрыться.
— Да. Но прошло очень много времени, и политический климат Люфтхании изменился. Теперь там демократия, и кое-кто захотел наконец рассказать то, что знает.
