Тайна - [45]

Он застегнул шинель на все пуговицы, отшвырнул ногой валявшуюся на полу кастрюльку и с руганью покинул подвал. За ним вышли и его помощники…

А в это время Иван уже подходил к прачечной в новом доме Ланцухов. Мать Ондры стирала белье, низко склонившись над корытом, и была так поглощена своей работой, что не заметила мальчика.

— Тетя! — окликнул ее Иван.

Стременова вздрогнула от неожиданности и удивленно оглянулась:

— Как ты сюда попал, Иво?

— К вам пришли гардисты… Трое… Расспрашивают о вашем муже, — выпалил Иван.

— О моем муже? — переспросила она, не веря своим ушам.

— Да! Интересовались, о чем он писал вам и когда его видел Ондра в последний раз…

— А где Ондра? — встревожилась мать.

— Дома… Команда… то есть Лацо с Зузкой остались с ним.

Иван был до такой степени взволнован, что незаметно для себя чуть не проговорился.

Но Стременова не придала значения его словам. Она подошла к печке, вытащила из кармана открытку — очевидно, именно ту, которую искали гардисты, — быстро пробежала ее глазами и бросила в огонь. Когда открытка сгорела, Стременова сказала уже более спокойно, кивком указав на корыто:

— Пойдем, Ивко, пусть сами достирают.

Ондра, Лацо и Зузка стояли посреди комнаты, не зная, с чего начать уборку, когда двери распахнулись и на пороге появились Стременова с Иваном.

— Они уже ушли! — воскликнула Зузка, подразумевая гардистов.

Мать Ондры даже не пошевелилась, она словно приросла к порогу и только растерянно смотрела на детей.

— Ушли уже, — отозвался наконец и Ондра.

Мать сделала несколько шагов, молча оглядывая мрачные следы хозяйничанья гардистов.

— Они искали отца, — глухо проговорил Ондра.

— «Искали отца», — машинально повторила за ним мать, тяжело опустилась на стул и, казалось, целиком ушла в свои невеселые мысли.

Зузке очень хотелось хоть как-нибудь ее утешить.

— Не огорчайтесь, тетя Стременова, — сказала девочка. — Мы поможем вам прибрать в комнате. Правда, ребята? — повернулась она к Ивану и Лацо.

Мальчики дружно кивнули головой и принялись за работу. Зузка отряхивала от пыли выброшенную из шкафа одежду, Ондра вешал ее на место, Иван подбирал раскиданные на полу кастрюли и ставил их на полку. Лацо подметал. Вскоре комната приняла свой обычный вид.

Стременова подняла голову, взгляд ее упал на детей, и она чуть заметно улыбнулась.

Ондра, раздувавший огонь в печке, в этот момент оглянулся, перехватил улыбку матери и с явным облегчением подумал: «Ну, теперь все в порядке, мама успокоилась».

Глава XXIII. «Отпустите его!»

К зданию школы подкатили три легковые машины. Из них вышли гардисты в черных мундирах и тотчас скрылись в воротах. Прохожие проводили их глазами и кто с любопытством, кто с удивлением, а кто с гневом покачали головой. И что только на белом свете творится! Даже детям покоя не дают!

Комиссии по расследованию чрезвычайного происшествия заседали во всех классах; в состав каждой из них входило три человека: классный наставник, гардист и представитель учащихся.

В четвертом классе было тихо-тихо. Учитель Гиль стоял спиной к окну, скрестив руки на груди, и выжидательно смотрел на директора, вошедшего в класс сразу после звонка.

— Сегодня ровно в одиннадцать к вам придет сам районный начальник, — важно сообщил директор. — Проследите, коллега, чтобы все было в порядке!

Он окинул строгим взглядом ряды учеников, не смевших даже пошевельнуться, и нетерпеливо взглянул на часы. По всему было видно, что директор нервничает: он то садился за стол, то вскакивал и подбегал к окну, чтобы посмотреть, не прибыла ли машина начальника. Потом он снова смотрел на часы, без конца поправлял свой безукоризненно повязанный галстук или вдруг принимался чистить пилочкой ногти, но тут же бросал и уже в который раз кидался к окну.

Да, ему было из-за чего волноваться! Шутка ли сказать — в школу прибудет сам районный начальник, чтобы лично допросить соучеников своего сына! Может быть, он обратит внимание на директора, повысит его.

Директор провел со школьниками специальную репетицию. Он несколько раз выходил из класса и тут же возвращался, а дети при его появлении вскакивали из-за парт, выстраивались по стойке «смирно» и во все горло орали: «На страж!» Директор поглаживал свои светлые усики, и, хотя выражение лица у него было холодное и строгое, ребята догадывались, что он все-таки доволен ими. От громкого крика «На страж!» дребезжали оконные стекла, зато, когда директор выходил из класса, на задних скамейках раздавался смех. Учитель Гиль молчал. Он делал вид, что ничего не слышит, а Ланцух-младший злился, видя, что ребята позволяют себе смеяться в ожидании прихода его отца. Из всего класса он один всерьез стоял «смирно» и, пыжась изо всех сил, орал: «На страж!» Но усердие юного гардиста трудно было оценить, его голос тонул в общем шуме.

В полдень у ворот школы остановилась желтая машина. Директор отпрянул от окна, ребята притихли. Учитель с немым вопросом поглядел на директора.

— Я сам буду его приветствовать, — заявил директор.

Минуту спустя в класс вошел Ланцух в мундире, плотно облегающем фигуру, и в до блеска начищенных сапогах. Директор вытянулся в струнку и по-военному отрапортовал, сколько учеников присутствует в классе. Ланцух сел за стол учителя.