Тайна трех четвертей - [87]

– Хоппи? – уточнил Юстас Кэмпбелл-Браун. – Я думал, пса звали Скиттл.

– Это разные собаки, мсье. Скиттла уже нет. Хоппи той же породы, и он заменил его.

– Заменил? – Слезы покатились по щекам Аннабель. – Никто не мог заменить Скиттла, как никто не заменит Хоппи, когда он… когда он… О! – Она закрыла лицо руками.

– Приношу свои извинения, мадемуазель. Я сказал не подумав.

– Очень хорошо, значит, две разные собаки, – сказал Роланд Мак-Кродден. – Но сейчас не время рассуждать о собаках.

– Вы ошибаетесь, – сказал ему Пуаро. – Собаки, или, точнее, покойный Скиттл – то самое существо, о котором нам следует поговорить.

– Господи, почему? – удивленно спросил Роланд Мак-Кродден.

– Я как раз собирался объяснить. В день поездки на пляж Линор и Айви Лавингтон сидели под деревом. Хоппи прибежал к ним после того, как немного поплескался в волнах. Мадемуазель Айви увидела его мокрые лапы, ставшие намного более тонкими, и вернулась в тот день, когда едва не утонула. На нее нахлынули воспоминания, которые были скрыты до сего момента. Мадемуазель Айви рассказала матери, что когда в панике пыталась выбраться из-под воды, то приняла собачьи лапы за стволы деревьев на берегу – хотя они были слишком тонкими и двигались. А потом Аннабель Тредуэй пришла к ней на помощь, и мадемуазель Айви увидела настоящие древесные стволы: толстые и неподвижные. И она поняла, что это был Скиттл.

Тот день вернулся к ней во всей своей полноте на пляже, много лет спустя, благодаря мокрым лапам Хоппи. Мадемуазель Айви поделилась своими воспоминаниями с матерью, и, слушая дочь, Линор Лавингтон поняла кое-что, о чем не догадывалась сама Айви… пока мать не поведала ей это вчера, в разговоре, услышанном Кингсбери.

– И что же поняла миссис Лавингтон? – спросил Роланд Мак-Кродден, который уже не мог скрыть нетерпения.

Я и сам испытывал такое же волнение.

– Разве не очевидно? – спросил Пуаро. – Лапы Скиттла могли находиться на берегу так, чтобы их видела мадемуазель Айви, только в том случае, если, прежде чем прийти на помощь племяннице, Аннабель Тредуэй вытащила из воды собаку. И здесь возможен лишь один вывод. И именно такой: мисс Аннабель спасла сначала собаку, а только потом Айви.

Как только Пуаро произнес эти слова, я сразу понял, что он имел в виду.

– Если Скиттл не сумел остановить Айви и она упала в воду, он бы не сдался и не остался ждать на берегу, – сказал я. – Ни один верный пес так не поступит. Он прыгнул бы в воду. Он бы пытался спасти любого члена семьи, если бы тому грозила опасность.

– Совершенно верно, друг мой, – подтвердил Пуаро. Казалось, он гордился мной, и я оценил это, хотя мы оба и понимали, что мне никогда бы не удалось самому прийти к этому выводу. – А после того как хозяйка, мадемуазель Аннабель, тоже прыгнула в воду, Скиттл стал бы спасать их с еще большим рвением. Он бы не вышел из воды добровольно, когда два человека, которых он любил, подвергались опасности. Таким образом, ему также грозила гибель – ведь течение реки было очень сильным. Все трое могли погибнуть.

– И если лапы Скиттла были тонкими и мокрыми, когда Айви Лавингтон увидела их на берегу, значит, он уже побывал в воде, – сказал Роланд Мак-Кродден. – Вы правы, Пуаро. Ни одна собака не станет спасать себя и выбираться на берег в такой ситуации. Кто-то должен был вытащить пса из воды и… привязать к чему-то.

– Oui. Аннабель Тредуэй надежно привязала его, чтобы он не прыгнул в воду и снова не подвергся опасности. И только после этого вернулась, чтобы спасти племянницу. Вы не оценили значения ваших воспоминаний, мадемуазель, когда рассказывали о них матери – в отличие от нее. Она сразу все поняла. Линор Лавингтон представила мокрые лапы Скиттла на берегу реки, когда он боролся с привязью, на которую его посадила хозяйка. Она знала, что все это значило. Но тут возникла дилемма…

Спросила ли Линор Лавингтон себя о причинах поведения сестры? Быть может, та вытащила сначала пса, чтобы он не мешал ей спасти племянницу? В таком случае мадемуазель Аннабель рассказала бы правду, не так ли? Значит, все произошло наоборот. Вероятно, Аннабель Тредуэй ценила жизнь своего пса выше, чем жизнь племянницы, а потому решила первым делом заняться Скиттлом, подвернув жизнь Айви страшному риску. Девочка вполне могла утонуть, пока мисс Тредуэй возилась с собакой.

Аннабель Тредуэй громко рыдала, даже не пытаясь отрицать слова Пуаро.

– Да, мадемуазель, когда мы встретились в первый раз, – мягко напомнил ей Пуаро, – вы сказали мне, что никто особенно не переживает, когда умирают старые люди, в то время как смерть ребенка – трагедия. В вас говорило чувство вины. Вам причиняло боль то, что вы рискнули жизнью маленькой племянницы, которой предстояло прожить еще много лет. И вы понимали, что общество осудит вас за это со всей возможной жестокостью. Какое странное совпадение… Когда я беседовал с невесткой Винсента Лобба, многолетнего врага вашего дедушки, с которым он собрался наконец примириться, она сказала мне, что самое ужасное в жизни – это совершить правильный поступок слишком поздно. Именно так вы и поступили, мадемуазель: вы спасли жизнь вашей племянницы, но слишком поздно.