Тайна трех четвертей - [77]

– Надеюсь, в Комбингэм-холле достаточно дров, чтобы камин не погас! – сказал я.

Никто мне не ответил.

К счастью, через несколько мгновений Пуаро с Тимом вернулись. Взгляд Пуаро стал жестким.

– Кетчпул, – сказал он. – Пожалуйста, как можно скорее проверьте все комнаты в доме. А мы подождем здесь.

– Что мне следует искать? – спросил я, быстро поднявшись на ноги.

– В моей спальне… вы знаете, где она находится?

Я кивнул.

– В моей спальне вам нужно найти записку, оставленную для меня Кингсбери.

Я услышал восклицание, сдавленное и хриплое. Мне показалось, что его издала женщина – да, подумал я, определенно женщина, но я не заметил, кто именно. Быть может, если бы я смотрел на собравшихся… но все мое внимание было полностью занято диалогом с Пуаро.

– В моей комнате, а также во всех комнатах дома вам нужно искать самого Кингсбери, – сказал Пуаро. – И побыстрее, друг мой. Нельзя терять время!

Аннабель Тредуэй встала.

– Вы пугаете меня, – сказала она. – Вы говорите так, словно Кингсбери грозит опасность.

– Да, мадемуазель. Он в очень серьезной опасности. Пожалуйста, поспешите, Кетчпул!

– Тогда мы все должны отправиться на поиски, – сказала Аннабель.

– Нет! – Пуаро топнул ногой. – Я запрещаю. Только Кетчпул. Все остальные должны остаться здесь.

* * *

Я не знаю, сколько спален в Комбингэм-холле, а мои воспоминания о метаниях по особняку в тот день едва ли можно назвать надежными, но меня совершенно не удивило бы, если б оказалось, что спален там тридцать или даже сорок. Я бегал из одной комнаты в другую, от одного этажа к следующему, и мне казалось, что я мчусь по зловещему, заброшенному городу, а не по дому, в котором живут люди. Я отчетливо помню целый этаж спален, практически не пригодных для жилья, с голыми матрасами в одних и пустыми рамами кроватей в других.

Неожиданно я понял, что не знаю, где именно находится спальня Пуаро. Мне кажется, прошли часы, прежде чем я до нее добрался и понял, что это его комната, увидев рядом с книгой и портсигаром на столике сеточку, которую он использовал для защиты усов во время сна, разложенную с геометрической точностью.

На полу, между кроватью и дверью, лежал запечатанный конверт. Кто-то тонким небрежным почерком – очевидно, Кингсбери – написал: «Мистер Эракль Поррот». Я положил конверт в карман брюк и продолжил поиски.

– Кингсбери! – кричал я, перебегая из одного коридора в другой и распахивая бесконечные двери. – Вы здесь? Кингсбери!

И не получал никакого ответа. До меня долетало лишь эхо собственного голоса.

Наконец, когда прошло, как мне казалось, несколько часов, я толкнул дверь и понял, что узнаю помещение, в которое попал. Это была ванная комната, где утонул Барнабас Панди. Вчера Пуаро настоял на том, чтобы показать ее мне.

Я с облегчением увидел, что ванна пуста: там не было воды и мертвого тела. Я убеждал себя, что глупо думать, будто Кингсбери мог утонуть в этой же ванне, когда заметил кое-что на полу. У моих ног, рядом с дверью лежало полотенце, белое, с красными пятнами и полосами.

Я сразу понял, что красное – это кровь.

Я наклонился, чтобы внимательнее изучить его, и увидел на полу у ванны нечто темное. Сама ванна не давала мне толком ничего разглядеть, но я сразу понял, что это, хотя и молился, чтобы догадка оказалась неверной, направившись к месту, которое меня заинтересовало.

И увидел Кингсбери, лежавшего на боку с открытыми глазами. Вокруг него и под головой растекалась красная лужа, образовавшая почти идеальный круг и походившая на ореол или корону, хотя ни то ни другое не подходило бедному Кингсбери. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что он мертв.

Глава 33 Отметины на полотенце

На следующий день мы снова собрались в гостиной. Начало было также назначено на два часа, но, в отличие от прошлого дня, все пришли вовремя. Пуаро позднее признался мне, что почувствовал себя оскорбленным их пунктуальностью. В его глазах она доказывала, что все они способны явиться в назначенное время, когда это кажется важным для них самих.

Встречу назначил не только Пуаро, но и местный полицейский инспектор, которого звали Хьюберт Трабвелл.

– Мы считаем смерть мистера Кингсбери убийством по очень простой причине, – сказал он всем нам. – На полу ванной, где обнаружили тело, лежало полотенце, которое находилось далеко от мистера Кингсбери. Это так, инспектор Кетчпул?

– Все верно, – ответил я. – Полотенце лежало у двери, на противоположной стороне комнаты. Я едва на него не наступил.

Трабвелл поблагодарил меня.

– Когда полотенце осмотрел полицейский врач, – продолжал инспектор, – он обнаружил на нем два вида крови.

– Вы ведь не имеете в виду группы крови, mon ami, – сказал Пуаро. – Вся кровь, если она принадлежит Кингсбери, должна быть одной группы. Вы же говорите о следах крови на полотенце, n’est-ce pas?

– Да, – кивнул Трабвелл, – совершенно верно! – Он явно обрадовался тому, что его поправили. – Полицейский врач обнаружил, что смерть мистера Кингсбери стала результатом серьезной раны на голове. Его либо толкнули, либо он, падая, сильно ударился об острый угол единственного шкафа в ванной. Если бы не полотенце, найденное инспектором Кетчпулом, мы не смогли бы узнать, было его падение результатом толчка или он просто поскользнулся. Теперь же благодаря ему мы можем утверждать, что мистера Кингсбери почти наверняка толкнули – но даже если нет, его определенно оставил умирать тот, кто хотел его смерти. А по моим понятиям, это убийство! – Трабвелл посмотрел на Пуаро, который одобрительно кивнул.