Тайна старой леди - [65]

Я не успела ничего рассмотреть, как свет погас и мужчина вышел ко мне на террасу. Я отвернулась от него — глаза привыкали к новому освещению. И не оборачивалась. Кто это мог быть, кроме Алессио? Мужчина подошел ко мне вплотную, и я не возмутилась, наоборот — замерла, закрыв глаза. Что это было — я не знала… волшебство какое-то… момент настроения? Казалось, что меня окутывает его аура, тепло, его приятный незнакомый запах. Он опустил руки на балюстраду по обе стороны от меня. На секунду показалось…но нет — сильная рука, нервно вцепившаяся в камень ограждения, была без повязки.

Это был он — мой персональный Мэл Гибсон… на сегодня… на сейчас… на одну ночь… Если он только захочет… А мне нужно было это, просто необходимо. Я немного помедлила и решительно развернулась к нему, прикрыв глаза от неловкости, которую все же чувствовала. Бросило в жар… стыдно… сладко… Руки сами потянулись… не оттолкнуть — обнять. Вдохнула глубоко пару раз, как перед прыжком в воду. Запрокинула голову, подставляя губы…

И он поцеловал меня… обхватив так же решительно, жестко и требовательно. Вжал в себя, впился в губы, сминая их и неожиданно делая больно. Потом ослабил натиск в ответ на мой болезненный стон, и этот поцелуй… я испытала немыслимое, сумасшедшее наслаждение, изысканное и ошеломляющее. Качалась на каких-то волнах, голова кружилась, в ушах шумело. Цветные круги плыли под закрытыми веками, тепло растекалось по телу, затрагивая и душу, заполняя ее светлой радостью, ликованием, восторгом… Воздух в легких закончился — я не дышала все это время, наслаждаясь ощущениями, немыслимой силы эмоциями. А мужчина оторвался от моих губ и немного хрипло, голосом Ярослава сказал: — Дыши, Арина, дыши уже.

Я замерла. Ступор… шок… мой хриплый вдох… В сумраке террасы опять раздался его слегка прерывистый, взволнованный голос:

— Я признаю… что был неправ тогда, позволив манипулировать собой чужому, заинтересованному человеку. Я сделал выводы и пересмотрел свое окружение… Я виноват, что самоуверенно рисковал нами, но я тогда был абсолютно, совершенно, безоговорочно уверен, что справлюсь, потому что люблю тебя с немыслимой силой. Я признаю свою вину. Но! Этот поцелуй ты точно собиралась подарить не мне, милая, а может и не только его… и теперь мы квиты, какие бы выводы ты ни сделала до этого.

И еще я понял… сама ты, Арина, не подойдешь ко мне никогда из-за своего дурного, упертого характера. Я устал ждать и не собираюсь больше пускать все на самотек, позволяя тебе совершать ошибки. Я уже предупредил, что свое не отдам. И если нужно было сделать выбор за тебя — я его сделал. Ты моя и только моя — запомни это. Ты уходишь со мной сейчас?

— Вещи… — проблеяла я, пытаясь прийти в себя от его внезапного появления и этой речи, и мыслить разумно.

— Мои ниндзя заберут, — последовал ответ, — ты согласна уйти?

— Да, д-да… — Мы, продолжая обниматься, сделали несколько шагов к дому, меня бросило в жар, потом — в холод, повеяло теплом жилого помещения. Ярослав бормотал уже в полной, абсолютной темноте:

— Где же эти подсвечники? Темно, как у негра…

Я потерянно пролепетала: — Выключатель, ты выключил…

— Здесь нет электричества, милая, только свечи, правда — особенные. И я еще не умею их зажигать, как они — посылая приказ. Он вредничает, скотина полосатая — выделывается. Но я бесконечно, просто безгранично терпелив… я подожду… Арина, сейчас, я на ощупь. Где-то здесь…

— Что, Ярослав? Что? — в тихой панике шептала я. Было страшно, колотило от неожиданности и желания, от нервного возбуждения. Что с ним — думалось в каком-то угаре? Что за чушь? Кто — полосатая скотина? Он продвигал меня спиной вперед в темноте, прижав к себе, нашаривая что-то рукой впереди.

— Кровать, Арина. Я ищу… нашел кровать. Большую, очень большую и удобную, — говорил он прерывающимся голосом, — милая… сними это сама. Я же порву, а у тебя здесь нет другой… одежды.

Голос был вкрадчивым и волнующим. И повелительным одновременно. Я покорно уронила под ноги шубку, потянула вверх свитер. Он только отслеживал мои движения руками.

— Все, Арина, совсем все. Белья у тебя тут тоже нет. Порву… уже р-р-рву… Ар-рина, — то ли урчал, то ли рычал он, осыпая жесткими короткими поцелуями мое лицо, шею и плечи.

— Не, не… — неожиданно вспыхнули свечи, которые он перед этим искал. Мы замерли… Потом Ярослав придушено прошипел: — Ну, погоди, скотина полосатая, я с тобой разберусь.

Я почти теряла сознание от всего этого. Но послушно стаскивала трусики, дрожащими руками расстегивала лифчик, потрясенно шаря глазами вокруг. Этот бред, несуразица, что он нес… это окружающее нас пространство — белые ковры, тяжелые занавеси, позолота, напольные канделябры разной высоты, свечной отблеск в зеркалах, огромная кровать под резным балдахином… Что это было, откуда?

— Потом, все потом. Ззавтра … или после… завтра. Ах, ты… забыл. Ты примешь его у меня, Арина? Это важно. Сейчас… вот.

Он протягивал мне ожерелье — то самое, красное. Или не совсем то. Это было полупрозрачным, камни мягко переливались малиновыми огнями в свете свечей, лежа на его ладони. Я подставила шею, он застегнул его, не попадая в застежку и нервничая.