Тайна средневековых текстов. Библиотека Дон Кихота - [56]
И тут понеслось: «Господи! Ну как быть с этим Безрученко? Да, его герой продолжает идти сейчас по лестнице и всерьез думает о блокбастере, который должен взорвать весь книжный рынок и в сравнении с которым «Код да Винчи» покажется пошлой мухобойкой. Книжный магнат обязательно должен дозреть до мысли отправить своего борзописца Гогу Грузинчика в Испанию с целью развеяться после членовредительства, а заодно и выяснить кое-что об этой самой библиотеке Дон Кихота. Ну а как Безрученко узнает обо всем об этом?»
И тут набежавшая сильная волна, словно в ответ на молчаливый вопрос Воронова, повалила профессора на землю, на острую гальку.
Осторожней! – окликнула жена, оторвавшись от чтения. – Постой немного и выходи. Так и простудиться недолго.
Ничего! – бросил он, вставая. Одна мысль о Книге, которую раскрыла сейчас Оксана, заставляла его держаться на безопасном расстоянии.
Я воду люблю, – соврал профессор, не попадая от холода зуб на зуб. – Особенно холодную. Ты же знаешь.
И вновь зажегся экран дисплея. Вновь Книга ворвалась в его мысли. Вновь Безрученко послушно зашагал по лестнице. И вновь накатила новая морская волна. Она щедро обдала Воронова с ног до головы. Вновь этот камень преткновения. Весь сюжет тормозит. Действительно, ну как в башке тупого бизнесмена может зародиться мысль о какой-то там мистической библиотеке Дон Кихота? На слово «тупой» Безрученко, который продолжал подниматься по лестнице, словно по ленте бесконечного транспортера, обиженно оглянулся и посмотрел куда-то в сторону, будто в объектив камеры слежения, через которую, предположительно, и следил за своим героем автор, тот самый профессор Воронов, что стоял сейчас по колено в море в далекой Турции. Безрученко посмотрел на своего создателя с такой укоризной во взоре, с таким неподдельным гневом, что Воронову невольно стало стыдно за свои слова. Казалось, магнат хотел сказать: «Что же ты, сволочь, выпендриваешься, а? Я вот иду и иду. А ты прохлаждаешься. Я же не виноват, что у тебя у самого мозги плохо работают. Еще неизвестно, кто из нас двоих тупой. Не я затеял всю эту лабуду с Книгой, понял? Это ты вторгся в мой мир и лишил меня личной жизни. Вместо того чтобы взбираться по этой чертовой лестнице всю ночь и полдня, я бы поиграл с дочерью, с женой поговорил и залег бы спать у себя в кабинете на втором этаже, а вместо этого ты из меня какого-то робота сделал да еще оскорбляешь. Сволочь ты и есть сволочь. Все вы, писатели, такие. Ты что там нацарапал? Я, мол, показал дочери «козу», поцеловал жену, отпустил водителя и побрел наверх. Какую такую «козу» я дочери показал? Это ты так придумал, чтобы вообще хоть что-нибудь написать, захотел текстовое пространство заполнить. А я, между прочим, живой человек. Ты же не знаешь, может, у меня и дочки-то никакой нет, может, она дебил от рождения, может, у нее аутизм и до ее сознания никакой твоей «козой» не достучаться. Жена поэтому все дни напролет дома сидит, никуда не уходит. Ты же не знаешь, может, дочка – это наше проклятие, это наш «скелет в шкафу», семейная тайна, понимаешь, а для тебя, борзописца, так – росчерк пера, игра твоего сраного воображения».
И тут еще один большой вал накатил на берег, и профессора снова сбило с ног. Вода закрутила его, не давая подняться. Когда же он смог разлепить веки и увидеть мир в радуге брызг морской волны, то ему показалось, что где-то в его голове на экране вновь заработавшего дисплея соткалось пухлое лицо довольного Безрученко, мол, на, получи, сволочь, не все коту масленица, а то «козу» показал. Вот тебе, козел, твоя «коза». Толстой – тоже мне!
Профессор с большим трудом встал на ноги, но, несмотря на падение, из воды выходить не собирался, хотя жена и продолжала уговаривать его сделать это, держа Книгу в левой руке, словно маньяк-убийца острый столовый нож.
С Книгой надо было разобраться здесь, в воде, на нейтральной территории. Разобраться прямо сейчас. Он это чувствовал. Он чувствовал, что в их спор с Романом каким-то образом ввязалось и море. Оно сбивало его с ног, словно пытаясь снять корабль, севший на мель. Еще чуть-чуть – и тяжелое днище вновь повиснет в этой текучей среде, обретя крылья для полета, полета фантазии.
Море, миленькое, на тебя вся надежда, только ты можешь подсказать выход из тупика.
Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге, – начал, как школьник, цитировать профессор. Он произносил эти слова как заклинание, как молитву. Может, Пушкин поможет?
Паруса надулись, ветра полны: Громада двинулась и рассекает волны. Плывет.
А что, если на мысль о существовании библиотеки Дон Кихота магната наведет Сторожев, который через Стеллу свяжется с Безрученко и даст послушать последнему записи лекций Ляпишева? А Ляпишев, в свою очередь, был буквально одержим идеей существования некой Книги, которая вбирает в себя как все написанные, так и не написанные еще тексты и которая в определенные исторические периоды начинает, что называется, писаться вновь, выбирая для этой цели разных, порой не самых талантливых авторов, например Иоанна Богослова, четырех евангелистов, Сервантеса…
Главная черта литературно-художественного процесса – постоянное взаимодействие разных направлений мировой культуры и влияние их друг на друга. Чем похожи «Властелин Колец» и «Война и мир»? Как повлиял рыцарский роман и античная литература на Александра Сергеевича Пушкина? Что общего у Достоевского, Шиллера и Канта? На эти и другие вопросы отвечает легендарный преподаватель – профессор Евгений Жаринов. Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им.
Как чума повлияла на мировую литературу? Почему «Изгнание из рая» стало одним из основополагающих сюжетов в культуре возрождения? «Я знаю всё, но только не себя»,□– что означает эта фраза великого поэта-вора Франсуа Вийона? Почему «Дон Кихот» – это не просто пародия на рыцарский роман? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете в новой книге профессора Евгения Жаринова, посвященной истории литературы от самого расцвета эпохи Возрождения до середины XX века. Книга адресована филологам и студентам гуманитарных вузов, а также всем, кто интересуется литературой. Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им.
Просмотр сериалов – на первый взгляд несерьезное времяпрепровождение, ставшее, по сути, частью жизни современного человека.«Высокое» и «низкое» в искусстве всегда соседствуют друг с другом. Так и современный сериал – ему предшествует великое авторское кино, несущее в себе традиции классической живописи, литературы, театра и музыки. «Твин Пикс» и «Игра престолов», «Во все тяжкие» и «Карточный домик», «Клан Сопрано» и «Лиллехаммер» – по мнению профессора Евгения Жаринова, эти и многие другие работы действительно стоят того, что потратить на них свой досуг.
Как барокко может быть безобразным? Мы помним прекрасную музыку Вивальди и Баха. Разве она безобразна? А дворцы Растрелли? Какое же в них можно найти безобразие? А скульптуры Бернини? А картины Караваджо, величайшего итальянского художника эпохи барокко? Картины Рубенса, которые считаются одними из самых дорогих в истории живописи? Разве они безобразны? Так было не всегда. Еще меньше ста лет назад само понятие «барокко» было даже не стилем, а всего лишь пренебрежительной оценкой и показателем дурновкусия – отрицательной кличкой «непонятного» искусства. О том, как безобразное стало прекрасным, как развивался стиль барокко и какое влияние он оказал на мировое искусство, и расскажет новая книга Евгения Викторовича Жаринова, открывающая цикл подробных исследований разных эпох и стилей.
Как чума повлияла на мировую литературу? Почему «Изгнание из рая» стало одним из основополагающих сюжетов в культуре Возрождения? Чем похожи «Властелин Колец» и «Война и мир»? Как повлиял рыцарский роман и античная литература на Александра Сергеевича Пушкина? Почему «Дон Кихот» – это не просто пародия на рыцарский роман? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете, прочитав книгу профессора Евгения Жаринова, посвященную истории культуры и литературы, а также тонкостям создания всемирно известных шедевров.
Почему в Древней Греции самым модным жанром была трагедия? Кто на самом деле написал «Смерть Артура»? Так ли коварен был Макиавелли? Почему Данте гулял по аду именно с Вергилием? Как погиб Франсуа Вийон? Кто был самым любимым литературным героем Льва Толстого? Кто на самом деле утопил Муму? В цикле книг, посвященном истории литературных шедевров, профессор Евгений Жаринов обращается к самым знаменитым героям книг и эпоса и самым ярким эпохам в жизни человечества. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.
Перед вами сборник самых лучших, самых неожиданных рассказов о главных злодеях мировой истории от знаменитого историка Наталии Басовской. Безусловно, обаяние злодея намного сильнее светлого образа героя. Если вы хотите полюбить историю – эта книга для вас, если уже любите – тем более!
Невероятные биографии самых важных женщин в истории, рассказанные Наталией Басовской. Великие женщины, изменившие наш мир, любили и умирали, страдали и радовались как самые обычные люди. Все их тайны приоткрывает перед читателем знаменитый историк. Кто был более жесток, чем Тамерлан? Кого на самом деле любила Нефертити? Почему старый Китай закончился при Императрице Цы Си? Все ответы в этой книге.