Тайна совещательной комнаты - [36]

Зябликов и Кузякин, сидя рядом, что-то строчили в свои блокноты, но выражение лица у них было разное. Роза тоже отвлеклась от телефона и слушала с интересом.

— Я потом вам еще покажу документы, — сказала прокурорша. — Там исследовать надо подробно, но все очень хорошо видно.

— Хорошо, — сказал Виктор Викторович, — У защиты будут вопросы к свидетелю?

— Да, ваша честь. Я хотела бы уточнить: после девяносто седьмого года, когда мой подзащитный, по словам свидетеля, впервые появился в Тудоеве, он еще часто там бывал?

— Нет, — подумав, сказал Востриков. — Раза два в год, может быть.

— Значит, акционированием, приватизацией, сдачей помещений завода в аренду, как вы тут рассказываете, занимался не Лудов?

— Ну, больше, конечно, Пономарев, а потом и новый директор, Гребельский, — сказал свидетель, — Но ведь Пономарева он потом убил. И это ведь он придумал эту аферу с «Панасониками». И китайцев он привез. На оборонное предприятие! Китайцев!.. — Востриков возмущенно повернулся к судье, ища поддержки.

— Да, в общем, у меня больше нет вопросов к свидетелю, — сказала адвокатесса, — То есть у меня осталась еще куча вопросов, но я лучше задам их тогда, когда мы будем исследовать документы. Это же пока только одни разговоры.

— Подсудимый, у вас есть вопросы к свидетелю?

— Да! — Лудов собрался и встал. — Скажите, Василий Васильевич, вы тут рассказали, что к «Панасоникам» надо было прикручивать ручки. А испытание на стенде, настройка, переупаковка, инструкция на русском языке — не было этого?

— Ну да, — согласился Востриков, — Частично.

— А телевизоры «Финиш» мы совсем перестали в Тудоеве собирать?

— Нет, но это были уже фактически не «Финиши», а китайские телевизоры из каких-то китайских деталей, да и собирать их начали потом китайцы.

— Только китайцы? — уточнил Лудов, — Не помните, сколько там было китайцев, когда мы собирали по тысяче «Финишей» в день, а сколько работало русских?

— Это уже не при мне было, а при Гребельском, — сказал Востриков.

— Но вы же знаете, вы же об этом куда-то даже в ФСБ написали про китайцев, — настаивал Лудов. — Сколько их было в Тудоеве? Пятнадцать? Двадцать?

— Не помню, — хмуро сказал бывший директор.

— Сколько рабочих мест было создано в Тудоеве на «Панасониках» и на сборке китайских, как вы говорите, «Финишей»?

— Ну, не знаю. Ну, может, сто.

— А специализированный магазин?

— Ну, еще десять. Ну, двадцать.

— А дорога от въезда в город через центр до завода? — настаивал подсудимый.

— Ну, так вы же ее для себя строили, чтобы телевизоры свои возить.

— А больше по ней разве никто не ездил и сейчас не ездит?

— Это не имеет отношения к составу хищения и контрабанды, — сказала Эльвира Витальевна. — Я протестую.

— Подсудимый, задавайте вопросы более конкретно, — сказал судья.

Присяжные на скамье зашевелились; те из них, кто внимательно следил за ходом допроса, видимо, были не вполне согласны с судьей.

— Еще конкретнее, — медленно, как будто на что-то решаясь, сказал Лудов из аквариума, — А кроме телевизоров, к вам на завод из Китая больше ничего не поступало? Не хранилось на складах, не переупаковывалось, не продавалось в Тудоеве и по всей стране? Не было ли там, например, компакт-дисков?

Журналист, внимательно глядевший на прокуроршу, но видевший краем глаза и представительницу потерпевшего за тем же столом, заметил, что Лисичка вдруг очень забеспокоилась, хотя прокурорша отреагировала на этот вопрос подсудимого всего лишь картинным недоумением. Свидетель теперь с испугом смотрел именно на прокуроршу, но тут встала Лисичка:

— Я возражаю, ваша честь! — Ее голос, прозвучавший тут, на процессе, вслух едва ли не впервые, оказался очень мелодичным и приятным, — В деле нет ни слова ни про какие компакт-диски, заданный подсудимым вопрос выходит за пределы предъявленного ему обвинения.

— Но я же им целый год рассказывал про эти диски, — сказал Лудов, — Может, в протоколах этого и нет, но я же говорил следователю Кириченко.

— Мало ли, о чем вы с ним говорили, но следствие в этом направлении было признано бесперспективным, — подхватилась наконец прокурорша, — Он просто хочет запутать присяжных, ваша честь!

— Свидетель, — подергав себя за ус, сказал судья, — вы можете ответить на этот вопрос подсудимого? Да или нет?

— Я ничего не знаю ни про какие компакт-диски, — быстро сказал Востриков.

— Да он врет! — сказал Лудов из аквариума, — Все знают!

Мама Лудова в зале явно ничего не понимала, а бывший его сокамерник в клетчатой рубашке, хотя тоже ничего не понимал, сжался от страха: вот попал!

— Выражения! — сказал Виктор Викторович, — Комментарии! Я думаю, вы сможете что-то нам объяснить, когда получите слово. А это свидетель обвинения, его вызвала прокуратура, она не спрашивает, и он тоже ничего про это не знает. Может быть, следующий свидетель знает, там же у вас еще один, Эльвира Витальевна?

— Можно перерыв? — попросила прокурорша, которую Лисичка изо всей силы своими длиннющими ногтями тыкала в бок.

— Перерыв десять минут, — согласился Виктор Викторович. — И давайте, уж знаете ли уж, следующего свидетеля, наконец-то у нас дело куда-то сдвинулось…

Пятница, 30 июня, 12.50