Тайна смерти миссис Вейн - [30]

Была уже почти половина пятого, когда все трое сидели в гостиной доктора Вэйна в ожидании чая и появления остальных домочадцев. Маргарет и Энтони явно нервничали, хотя и не понимали почему… Роджер был спокоен и собран. Пять минут, которые уже прошли в ожидании, он с удовольствием использовал, весьма внимательно рассматривая замечательную коллекцию фарфора в двух больших шкафах со стеклянными дверцами, а также в изобилии представленного на двух-трех полках, не считая тарелок, украшавших стены. Роджер был не очень большим знатоком фарфора, однако его познания были вполне достаточными, чтобы с умным видом потолковать с коллекционером.

— Не будьте злоязычны, Маргарет, — сказал он, рассматривая фарфоровую дрезденскую группу, изображающую четырех крошечных дам, играющих в вист, тончайшие кружева на их платьях и миниатюрные веера невероятного изящества и хрупкости. — Уверен, что эту коллекцию собирала, конечно, не ваша кузина.

— Нет, ее собрал Джордж. Это его единственный конек, который отнимает его внимание от трубок и пробирок. А почему вы так подумали?

— Да просто такая страсть кажется несовместимой с данным вами описанием характера этой леди. Как бы то ни было, все к лучшему. Я поздравлю Джорджа с чудесной коллекцией, и он меня полюбит как родного брата. Я прежде был знаком с некоторыми маниакальными любителями фарфора и сумею найти к нему подход.

— И вы совершенно правы, — улыбнулась Маргарет, — это самый короткий путь к сердцу Джорджа.

— И прежде чем он состарится, ему придется услышать кое-что новое о фарфоре, — саркастически начал было Энтони, однако его прервал стук открываемой двери.

Трудно сказать, кто из двух людей, которые вошли в комнату, представлял более захватывающее зрелище. Мисс Уильямсон, которая вошла первой, привлекла бы внимание в любой компании. Это была высокая, угловатая в движениях женщина, с выдающимися скулами, коротко стриженными светлыми волосами и в пенсне, которое подчеркивало пронзительность беглого взгляда холодных, слегка выпуклых голубых глаз. Одета она была аккуратно, даже почти с пугающей аккуратностью, а лицо носило выражение такой неукоснительной деловитости, которое, как правило, приводит обычного мужчину при встрече с подобной женщиной в состояние тягостной, безмолвной неловкости — настолько оно противоречит всему, что он связывает с понятием «женственность». Однако секретарша не относилась к разряду женщин, которых обычно называют мужеподобными: хотя ее никак нельзя было назвать красивой, в ней было нечто привлекательное.

«Незаурядная особа», — подумал Роджер и задержал на ней свой взгляд на две секунды дольше, чем полагалось.

Доктор Вэйн, который следовал за ней на таком близком расстоянии, что, казалось, наступал ей на пятки, во многом походил на свой портрет, нарисованный Маргарет: то был высокий, сутулый человек, ростом по меньшей мере шесть футов и два дюйма, с огромной черной бородой и суровым взглядом, однако в движениях его большого тела было столько мягкости и даже изящества, что это составляло поразительный контраст с его сильной, топорного сложения фигурой. Едва слышным, аккуратным движением он закрыл за собой дверь гостиной.

Едва эти двое успели войти, как Маргарет вскочила:

— О Джордж, это мои друзья, мистер Шерингэм и мистер Уолтон, — сказала она не без смущения, — они приехали меня навестить, не зная о… о…

— Я очень рад приветствовать твоих друзей, Маргарет, в своем доме, — с солидной учтивостью ответил доктор. — В конце концов, это самое меньшее, чем я могу отплатить тебе за твою доброту, с которой ты сейчас обо мне заботишься.

Маргарет поблагодарила его мимолетной улыбкой и представила Роджера и Энтони мисс Уильямсон. Последовали поклоны, и мисс Уильямсон позвонила в колокольчик, чтобы подавали чай.

— У нас только десять свободных минут, Маргарет, — объявила она поспешно, — мы прервались на середине довольно важного эксперимента и мне с большим трудом удалось вытащить Джорджа из-за стола.

Обе женщины и Энтони стояли у окна, а Роджер подошел к доктору Вэйну.

— У вас грандиозная коллекция фарфора, доктор, — сказал он непринужденно, — и я не перестаю ею восхищаться с той самой минуты, как сюда вошел. Никогда в жизни не видел лучшего Спода, чем вот эти очаровательные образцы.

В суровом докторском взгляде зажглась искорка удовольствия коллекционер всегда доволен, когда хвалят его коллекцию, он точно мать, которой сказали, что у младенца носик точь-в-точь как ее собственный.

— Вы интересуетесь фарфором, мистер Шерингэм?

— Я с ума по нему схожу, — солгал Роджер.

И далее разговор покатился словно по накатанной колее.

С прибытием чая беседа стала более общей. Роджер позволил пробудиться в себе писателю и внимательно стал наблюдать за всей, довольно пикантной, ситуацией. Вот человек, чья жена три дня назад погибла неестественной смертью при, по меньшей мере, странных обстоятельствах и который берет чашку с чаем из рук молодой, хорошенькой девушки, а она, учитывая приезд инспектора Морсби, очень сильно подпадает под подозрение в связи с этой же самой смертью. Тем не менее отношения между ними, что должны были стать почти невыносимы, совсем не кажутся, хотя бы на первый взгляд, сколько-нибудь натянутыми. Маргарет ведет себя абсолютно естественно; а доктор Вэйн обращается с ней предупредительно, мягко и даже с некоторой нежностью. Чем дольше Роджер наблюдал, тем больше удивлялся. Хотя он и в литературе столь же мало придерживался условностей, как в жизни, все же вряд ли бы он осмелился использовать подобную ситуацию в какой-нибудь из своих книг. Критики общим гласом объявили бы ее слишком неправдоподобной.