Тайна радости - [2]

– Я не спорю о важности ее темы, – быстро сдал позиции Тед. – Я просто подумал, что ее последняя статья о вреде неосторожных слов и этических нормах не настолько остра, как ее статьи о детском хулиганстве и совращении малолетних.

– Ты, наверное, не понимаешь, насколько бездушные слова и психологическое давление на личность подрывают человека физически! – сорвалась опять Кейси.

– Может быть, ты и права. А вообще я чертовски устал, споря с тобой, – грустно улыбнулся Тед, стараясь разрядить обстановку.

– Почему бы вам не перепечатать этот материал и не приготовить небольшой ланч? Мы должны в два быть на совещании у директора, – Мэтт жалостливо посмотрел на опущенную голову и поникшие плечи Кейси.

– В самом деле, – согласился Тед. – Я хотел попросить Кейси принести мне поесть. Мы составили список и…

– "Мы"? – Кейси резко вскинула голову.

– Брайан, Фред, Стив, Энди и я остаемся и…

– И ждем, когда старина Кейси принесет ланч, – закончила она притворно безразличным тоном. Она словно тряхнула невидимой броней.

– Ну да. Мы… – голос Теда, сорвавшись, замолк, и он неловко засунул палец под воротник своей голубой рубашки.

Кейси медленно приблизилась к нему, агрессивно вздернув подбородок, и ткнула его в грудь длинным указательным пальцем.

– Не собираешься же ты сделать из меня девочку на побегушках! – прошипела она, привстав на цыпочки, чтобы посмотреть на него сверху вниз. – Я не только не приготовлю ланч сегодня, я не буду его готовить никогда. И кофе тоже. А если тебе и твоим друзьям это не нравится, можете прыгать с горя в Чарльз-ривер!

– Кейси, сядь! – приказал Мэтт. – Тед, выйдите и закройте за собой дверь.

– Можно ли поверить в это? – скрежетала она зубами, ее глаза-буравчики, казалось, просверливали насквозь спешившего убраться поскорее редактора. – Старина Кейси, приготовь ланч, подай кофе! Сделай то, сделай это!

Кейси выхватила из пенала карандаш и нацелилась им в сторону гула, доносящегося из рабочей комнаты.

– Многое изменилось за последние десять лет, – сетовала она, все больше возбуждаясь. – Но каждый из них до сих пор видит во мне только рослую школьницу на подхвате. – Ее длинные пальцы легко переломили карандаш. Она выбросила его в мусорную корзину и тут же схватила другой. – Довольно, меня тошнит от этого, я устала! И я устала быть мусорной ямой для всех проблем. Что я им, палочка-выручалочка? Знаешь ли ты, сколько людей в этой газете должны мне деньги? Да я могла бы объехать всю Европу за счет их долгов мне!

Она стукнула желтым карандашом о металлическую крышку стола, успешно сломав его, как и предыдущий.

– Эти карандаши стоят пять центов штука, – сухо заметил Мэтт.

Кейси испепелила его взглядом, засунула руку в карман своей бургундской ветровки и бросила двадцатипятицентовую монету на стол.

– Остальное тоже за мой счет, – гордо отрезала она.

– С тебя причитается и за ремонт машинки, которую ты использовала как аргумент во вторник, – напомнил Мэтт.

Он вздохнул и устало потер лицо. Его тон смягчился.

– Кейси, ну когда ты бросишь эти свои дьявольские штучки?

Глядя на его посветлевшее лицо, Кейси почувствовала, что ее раздражение быстро улетучивается. Она открыла штору и прижалась лбом к успокоительной прохладе морозного стекла.

Кейси задумчиво наблюдала за мечущимися прохожими, застигнутыми врасплох большими сугробами грязного снега, завалившего улицу под окном. Мрачное небо олицетворяло февральскую угнетенность и безрадостность, от которых тоскливо щемило сердце. Кейси ненавидела февраль и понедельники.

Жизнь ее превратилась в нечто вроде зубной боли. В последнее время внутренняя пустота все больше мучила ее. Жизнь казалась бессмысленной. Она чувствовала себя несчастной, одинокой и обиженной всеми. "Надо остановиться и поразмыслить, что делать дальше", – грустно думала она, тупо разглядывая свое отражение в оконном стекле.

Кейси нерешительно вздохнула, затем резко встряхнула головой. Ее каштановые волосы рассыпались по плечам.

– Я увольняюсь, Мэтт.

– Подожди минуту! – Он попытался покинуть кресло, но потерпел фиаско в борьбе с гипсовой повязкой на ноге. Мэтт рассерженно стукнул кулаком по столу. – К черту, Кейси, ты не можешь это сделать!

– Почему?

– Что значит почему?! – проревел он. – Ты слишком ценный репортер, ты получила Пульцеровскую премию… Бога ради, не уходи! О… постой. – Его глаза удивленно расширились в догадке: – Ты что же, собираешься переметнуться в "Глобус", так ведь?

– Никуда я не собираюсь… – Она вздохнула и отвернулась от окна. – Я просто хочу уйти.

– Ты не можешь оставить газету!

– Черт побери, Мэтт, почему не могу?! – выпалила она в сердцах. – Почему я не вправе изменить свою собственную жизнь? Я устала постоянно делать что-то только для других. Я теряю себя!

– Конечно, конечно, но давай подумаем. – Он потер шею, пытаясь снять вдруг возникшую боль. – Пожалуйста, подойди сюда и сядь, мы все обсудим.

Кейси плюхнулась в обшарпанное металлическое кресло, изящно положив ноги в серых фланелевых облегающих брюках на подлокотник.

– Видишь ли, на это трудно было решиться, – спокойно сказала она. – Журналистика у меня в крови. По правде говоря, я сама испугалась своих слов об уходе, как будто мир обрушился, но я хочу перемен. К тому же теперь я уже не чувствую себя хорошим репортером.