Тайна Пушкина - [43]
Пауза.
С а в и н а. Зачем… так грустно?..
Т у р г е н е в. Зачем? Зачем вы посетили нас? (Перебирает листки. Читает.) «Мне смешно… и я дивлюсь на самого себя… Непритворна моя грусть, мне действительно тяжело жить, горестны и безотрадны мои чувства. И между тем я стараюсь придать им блеск и красивость, я ищу образов и сравнений; я округляю мою речь, тешусь звоном и созвучием слов. Я, как ваятель, как золотых дел мастер, старательно леплю и вырезываю и всячески украшаю тот кубок, в котором я сам же подношу себе отраву».
С а в и н а. Боже мой, какая трогательная нежность образов, и как все это грустно. (Пауза.) Скажите, Иван Сергеевич… Ваши письма… ко мне… тоже фразы… вы… «тешитесь звоном и созвучием слов»?..
Т у р г е н е в. Не верите? Не можете поверить?.. (Пауза.) Я расскажу вам одну истинную историю… Однажды к матери моей приехала одна барыня, которая потеряла сына. И так глупо, так неестественно рассказывала о своем горе, так фразисто, что меня покоробило; она показалась мне притворщицей, которая вовсе ничего не чувствует и приехала только для того, чтобы возбудить наше к ней сожаление. Я и моя мать внутренне ее осуждали и над ней смеялись… И что же? Эта барыня так сильно чувствовала свое горе, что через неделю сошла с ума: бросилась в пруд и утопилась… Нельзя знать, каким фразам верить, каким не верить… Иногда и правда облекается в подозрительно неестественные фразы.
Пауза.
С а в и н а. Это, наверно, большое счастье… творить, писать.
Т у р г е н е в. Счастье — покой, а покой ничего не создает.. Думаю, не может быть счастливых художников.
С а в и н а. Я счастлива, когда играю на сцене… Очень счастлива!..
Т у р г е н е в. Вы просто прелесть и сама непосредственность! (Целует ей руку.)
Пауза.
С а в и н а (смотрит в окно). Вам здесь, наверно, хорошо… Лучше, чем там, в Париже… Какой чудесный вид из окна! Сад, липы…
Т у р г е н е в. Мои деревья! Да, вы правы. Пишется хорошо только здесь, в русской деревне. Вот за этим столом я написал «Отцы и дети»… Любил я своего Базарова… Я плакал, когда закончил повесть смертью моего героя… Между прочим, когда я писал Базарова, то вел от его имени дневник. Книгу ли новую прочитаю, человека интересного встречу или событие какое-нибудь общественное произойдет — все это вносил в дневник с точки зрения Базарова. Вышла претолстая тетрадь и очень интересная, но она пропала. Кто-то взял и не возвратил. (После паузы.) С тех пор мои убеждения не изменились… Базаров… Мы вступаем в эпоху только полезных людей, и это будут лучшие люди. Их, вероятно, будет много!..
С а в и н а. Я больше люблю ваше «Дворянское гнездо». Прощание с прошлым… И Лиза… такая чистая, прозрачная вся… я бы очень хотела сыграть ее на сцене… Ну почему вы не напишете для меня роль?
Т у р г е н е в. Лизу вы точно могли бы сыграть. Вижу вас в роли Елены рядом с Инсаровым.
С а в и н а. Почему вы так назвали свой роман: «Накануне»? Накануне чего?
Т у р г е н е в. Новой жизни… Сначала я назвал роман по имени главного его героя — «Инсаров», а потом заменил… Раскритиковали меня сильно. Даже эпиграммы появились: мое произведение потому-де названо «Накануне», что оно вышло накануне хорошего романа… Ни одна из моих книг не вызвала столько статей в журналах. Самою выдающеюся была, конечно, статья Добролюбова «Когда же придет настоящий день?». Статья меня смутила и встревожила, и мы разошлись и с Добролюбовым, и с Чернышевским, да и с Некрасовым тоже… (Пауза.) Но самый большой успех у публики имело, конечно, «Дворянское гнездо». То, о чем я мечтал для себя в те годы, носилось передо мною. Лаврецкий — это ведь я сам. Я всегда в своих романах неудачным любовником изображаю себя.
С а в и н а. Грех так говорить. Вас любят, и вы это отлично знаете… (После паузы.) А что, если госпожа Виардо напишет вам: «Приезжайте!»?
Т у р г е н е в. Должен буду уехать…
С а в и н а. Вы отдали всего себя, свое сердце, свой талант этой женщине… Такая любовь! Всю жизнь!..
Т у р г е н е в. Всякая любовь настоящее бедствие, когда ей отдаешься весь. Как больной, жаждешь покоя, завидуешь свободному и беззаботному человеку… Томительно это рабство!
С а в и н а. Уйдите, совсем уйдите! Не возвращайтесь к ней!
Т у р г е н е в. Не в мои годы начинать жизнь сызнова… (После паузы.) Я ей благодарен за все… И потом, она воспитала мою дочь.
Пауза.
С а в и н а. Вы живете прошлым?
Т у р г е н е в. А что поделаешь? Надежды на счастье нет, а гнаться за ним все же хочется.
Пауза.
С а в и н а. Пойдемте в сад, дождь прошел.
Т у р г е н е в. Мне нужно еще немного поработать. Вы посидите в саду вон на той скамье… Там Лаврецкий простился с Лизой…
С а в и н а. Неужели это та скамья?
Т у р г е н е в. Та самая.
С а в и н а. Дайте мне, пожалуйста, книгу. Я хочу вспомнить.
Т у р г е н е в (передает книгу). Я приду к вам в сад.
С а в и н а. Буду вас ждать. (Уходит.)
Сад. Уходящая вдаль аллея. С а в и н а сидит на скамье, она заснула, книга выпала из рук.
Ей снится сон. И в этом сне ей чудится, что Тургенев и Лаврецкий — одно лицо. Музыка. Глинка — «Вальс-фантазия».
К скамье подходит Т у р г е н е в.
С а в и н а. Что с вами?