Тайна Пушкина - [116]

Я немедленно получил санкцию в «Русском Курьере» на интервью с Николаем Яковлевичем, встретился с ним, и 28 мая 2004 года, в преддверии пушкинской годовщины, интервью «Последняя игра Александра Пушкина» было опубликовано.

Уже после публикации интервью я обнаружил в «Вопросах литературы» свежую рецензию Б. Сарнова на книгу Петракова — «Тамара ему, конечно, изменила» (2004, № 2; http://magazines.russ.ru/voplit/2004/2/sar8.html), написанную в недопустимом для литературного критика тоне. Понимая, что после публикации нашего интервью Сарнов вряд ли пойдет на дискуссию, но, учитывая, что в свое время Сарнов написал очень хорошую рецензию на книгу А. Лациса «Верните лошадь!» (М., 2003), чем поспособствовал ее изданию, я все-таки позвонил ему и предложил дать интервью по поводу книги Петракова «Русскому Курьеру». Сарнов сказал, что если уж он о чем-нибудь пишет, то делает это наилучшим образом, и в дальнейшем у него уже не возникает необходимости говорить о том же. Этот ответ вполне удовлетворил меня, развязав мне руки.

Практически одновременно с публикацией нашего интервью, в котором содержалась и резкая критика в адрес известных пушкинистов, к пушкинской годовщине появились еще две публикации в прессе (А. Королев. «ТАЙНА РОКОВОГО ДИПЛОМА», в газете «Культура» за 1–6 июня 2004 г., и А. Лисунов. «СУДНОЕ ДЕЛО», в майском номере журнала «Народное образование») — и, так же как и в книге Петракова, в них высказывалось мнение, что «пасквильный диплом» Пушкин написал и разослал своим друзьям сам.

Этот «залп» не остановил пушкинистов, и, будучи вынужденными отвечать на вопросы корреспондента ОРТ, по следам публикации в РК опросившей тех, кто был упомянут в нашем с Петраковым разговоре, в день рождения Пушкина они высказались на телевидении по поводу интервью в «Русском Курьере» (Л. Аринштейн, Н. Скатов и И. Сурат). Я ответил им статьей «ДЕМОНЫ РУССКОЙ ПУШКИНИСТИКИ» (РК, 2 июля 2004 г.) Уже после публикации «ДЕМОНОВ» в «Курьер» прислал свою статью исследователь творчества Н. Кукольника из Таганрога Александр Николаенко (к сожалению, недавно скончавшийся), и газета опубликовала ее под названием «ЧТО САРНОВ ОТБИВАЕТ У СТАТУИ?»; тогда же я написал общий ответ Королеву и Лисунову «ВСТРЕЧА У ОБУХОВА МОСТА», в тот момент оставшийся неопубликованным из-за преждевременной кончины РК. И интервью с Н. Я. Петраковым, и перечисленные выше статьи опубликованы в Интернете на одном из моих сайтов по адресу http://discut1837.narod.ru и в моей книге «Пушкинские тайны» (М., ИД КАЗАРОВ, 2009).

Петраков впервые дал интерпретацию преддуэльных событий, разумно, без натяжек объяснившую мотивы писем и поступков Пушкина в эти предсмертные дни и их мистификационный характер. И центральным документом и одновременно главным пушкинским поступком в этой истории несомненно является «диплом рогоносца», полученный Пушкиным и его друзьями 4 ноября 1836 года:

Полные кавалеры, Командоры и кавалеры Светлейшего Ордена Всех Рогоносцев, собравшихся в Великом Капитуле под председательством достопочтенного Великого Магистра Ордена Его Превосходительства Д. Л. Нарышкина, единодушно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором Великого магистра Ордена Всех Рогоносцев и историографом Ордена. Непременный секретарь граф И. Борх.

«Диплом рогоносца» требует некоторого комментария. Термин «коадъютор» — из церковной практики: когда католический епископ впадает в физическую или духовную дряхлость, ему дают помощника — коадъютора. «Великий магистр Ордена» Д. Л. Нарышкин, с одной стороны, был не только высокопоставленным, но и дважды рогоносцем, поскольку его жена, Мария Антоновна Нарышкина, первая красавица Александровской эпохи, 14 лет была любовницей Александра I, а потом сбежала с его флигель-адъютантом в Париж — и от императора, и от мужа; с другой стороны, к концу 1836 года Нарышкин, по степени духовной и физической дряхлости, был практически в маразме и менее чем через год умер.

«Нарышкин — великий магистр ордена рогоносцев — стал рогоносцем по милости императора Александра, пошел, так сказать, по царственной линии, — писал П. Е. Щеголев в книге „Дуэль и смерть Пушкина“. — И первую главу в истории рогоносцев историограф должен был начать с императора Александра. Начать… а продолжать?

Мне думается, составитель диплома и продолжения хотел бы тоже по царственной линии. Если достопочтенный великий магистр был обижен в своей семейной чести монархом (Александром I. — В. К.), то его коадъютору, его помощнику г-ну Александру Пушкину, историографу ордена, кто нанес такую же обиду, кто сделал его рогоносцем?.. Не в императора ли Николая метил составитель пасквиля? Для ответа не нужно искать данных, удостоверяющих факт интимных отношений царя и жены поэта, достаточно поставить и ответить положительно на вопрос, могли ли быть основания для подобного намека».

Щеголев прекрасно знал, что таких оснований было куда больше, чем для какого бы то ни было намека на интимные отношения Натальи Николаевны с Дантесом. Существует множество свидетельств того, что фаворитизм при дворе русских императоров не только был схож с нравами французских или иных прочих монархов, но и отличался «простотой нравов». Вот описание привлечения в «царский гарем», приведенное в той же книге Щеголева: