Тайна пропавшего ученика - [56]

– Я тебя не понимаю, – прошептала она, пока три белых зверя на картине бледнели до полного исчезновения. – Если ты такой гений, как рассказывает Пегс, как же ты мог допустить, что в твоём поезде бесследно исчез мальчик?!

Флинн провела в поезде уже шесть дней, и по какому бы пути, ведущему к Йонте, она ни шла, он заканчивался тупиком.

– Я действительно очень надеюсь, что вот это «заперто за стеклом» поможет мне продвинуться в поисках, – тихо сказала она, внимательно рассматривая Стефенсона. Старая роспись поблёкла, но взгляд его казался ясным и оживлённым.

– Хтигаль, что это вы делаете? – прогремел на всё помещение голос мадам Флорет. – Вы что, разговариваете с картиной на потолке? Джордж Стефенсон умер больше ста шестидесяти лет назад.

Флинн поспешно склонилась над лежащим на письменном столе блокнотом. Рядом ней хихикнул Касим. Флинн сердито фыркнула. В мыслях она была уже на несколько вагонов дальше, раздумывая, как заполучить фонарик. Ей было неловко брать его без ведома Фёдора. Но просить его она тоже не могла. Она понимала, что он будет ревновать, когда узнает, что она рассказала о шёпоте звёзд Пегс и Касиму.

В этот вечер после тренировки к дуэли Флинн отправилась к спальным вагонам за десять минут до гонга.

– Мне нужно ещё тут прибраться. Ты спешишь? – спросил Фёдор, когда она пожелала ему спокойной ночи. Глотнув воды, в которой был растворён шипучий порошок Рахенснафа, он протянул бутылку ей.

– Нет, – сказала Флинн, отпив глоток. В нос ей тут же ударила пена, и она отвернулась, закашлявшись.

Фёдор громко рассмеялся.

– Заткнись, – кислым тоном отрезала Флинн. Она быстро вытерла стекающие с носа капли. – Я ещё собиралась ненадолго заскочить к Пегс. Мы хотели сегодня ночью… поплести фенечки.

Что за брехня! Фенечки! Если уж так необходимо врать Фёдору, можно было придумать что-нибудь поумнее!

Фёдор взглянул на неё:

– Что-то на тебя не похоже.

– Похоже, и ещё как! – протянула Флинн. – Я же девчонка.

– Тебе вовсе нужно об этом напоминать, – Фёдор отвернулся. – Возьми хотя бы фонарик. Ночью в поезде с ним как-то безопаснее.

Флинн, закусив губу, неуверенно взяла протянутый Фёдором фонарик. Получилось ещё хуже, чем если бы она взяла его тайком!

– Безопаснее? Почему? – спросила она.

Фёдор смерил её долгим взглядом. При холодном грязно-зеленоватом ночном освещении вагон выглядел как прибывший прямиком с того света. На стенах поблёскивала копоть, словно их покрыли слюдяным сланцем, а белёсый дым за окнами отрезал вагон от внешнего мира.

– Твой брат пропал в этом поезде, – хрипло сказал Фёдор и посмотрел Флинн прямо в глаза. В его глазах отражался страх. – Флинн, кто сказал, что то же самое не случится и с нами?

У Флинн ком подступил к горлу. Ночью в тишине поезда таилось что-то, чего не ощущалось днём – словно с ночными огнями во Всемирном экспрессе пробуждалась к жизни какая-то тайна.

Когда Флинн с фонариком Фёдора вскоре после десяти появилась в купе у Пегс, Пегс и Касим коротали время за игрой на пари.

Дверь была приотворена, и в сумрачный коридор лились серебристые брызги звёздного проектора.

– Два ролинга твои, – говорила в этот момент Пегс, протягивая Касиму две золотые монеты из старого цилиндра, стоящего рядом с ней на кровати-чердаке. – На ужин действительно был суп из квашеной капусты. И откуда ты всегда это знаешь?!

Флинн, тихо проскользнув в купе, предположила:

– Может, Брут выдаёт ему планы повара?

Наморщив лоб, Касим посмотрел мимо Флинн в сторону коридора.

– А почему ты своего парня не привела? – с упрёком спросил он.

Флинн открыла рот, но так и не произнесла ни звука. Фёдор, оказывается, её парень?! Она понятия не имела, как к этому отнестись. При этой мысли возникло ощущение, будто она проглотила целую кучу шипучего порошка Рахенснафа. Сорта «экстра-сильный».

– Я вот что принесла, – наконец сказала она, включая фонарик. – Как и просила Пегс. Что теперь?

– Теперь, – сказала Пегс, слезая с кровати, – мы заглянем за стекло.

Касим спрыгнул с незанятой кровати у другой стенки купе и бросил два ролинга обратно в цилиндр.

– Я удваиваю свою ставку в долгосрочном прогнозе, – заявил он, подмигнув Флинн, словно она понимала, о чём речь.

Флинн беспокойно переступала с ноги на ногу. Она боялась, что мадам Флорет застукает её за пределами своего вагона с запрещённым фонариком в руке. Ей совершенно не хотелось следующее воскресенье опять провести на кухне за мытьём посуды.

Пока Пегс прятала цилиндр в недрах шкафа среди тюля, шёлка и больших отрезов парчи, Флинн отважилась высказать своё мнение:

– А вам не кажется, что пари – это хобби для хвастунов?

– Большое спасибо, – сказал Касим, наконец удалившись в коридор.

Пегс выключила проектор и закрыла дверь в купе.

– Может быть, – согласилась она, забирая протянутый Флинн фонарик, – но знаешь, мне нужно чем-то успокаивать нервы. Ты здесь всего шесть дней, а я уже второй раз за это время делаю что-то запрещённое. Если родители узнают – они меня просто убьют.

Неслышным шагом они отправились в путь по составу. Касим рядом с Флинн посмеивался над опасениями Пегс. А сама Флинн, несмотря на тени в углах и жгучий ночной ветер в тамбурах, на миг почувствовала себя героем: Йонте, думала она, наверняка во Всемирном экспрессе говорили то же самое.