Тайна приволжской пасеки - [2]

— Не знаю, как у него там жизнь сложилась, — сказал Пете Сережа на вторые сутки их плавания, — но где-то жизнь его ушибла, это факт. Просто твой отец не хочет рассказывать нам об этом.

Петя мог лишь согласиться, что в истории старого поэта есть какая-то загадка — из тех, которые, как считают взрослые, дети не поймут, поэтому и рассказывать о них не стоит.

А в целом плавание проходило замечательно, и довольны были все, даже Бимбо, которому сперва не очень нравилось, что пол качается под лапами и норовит куда-то ускользнуть и что кругом вода — штука довольно ненадежная и противная в большом количестве. Но потом и он освоился, видно, спохватившись, что он должен с честью нести название своей породы — водолаз. Впрочем, он с большим одобрением отнесся к идее сделать на сей раз привал на берегу и поужинать не в «кают-компании», а у костра. Сейчас он лежал, положив огромную черную голову на мощные черные лапы, задумчиво глядя на затухающее пламя и, видимо, надеясь, что после такого замечательного отдыха все окончательно передумают и путешествие продолжат по суше…

— Да, очень здорово! — согласилась Оса, отхлебывая крепкого ароматного чаю из жестяной кружки. — Передай мне хлеба и масла, пожалуйста! — Это она обратилась к Саше, который обжарил ломоть хлеба над костром, насадив его на тонкий прутик, а потом обильно намазал маслом. Масло таяло на горячем хлебе и пропитывало его насквозь, а Саша с удовольствием взирал на это сквозь толстые стекла своих очков.

— Вот, пожалуйста… — Саша передал Осе хлеб и масло. — Скажите, — спросил он у Николая Христофоровича, — это похоже на те слеты авторской песни, на которых вы бывали?

— В уменьшенном масштабе, — усмехнулся Николай Христофорович. — Слет — это тысячи людей, десятки костров, повсюду гитары слышатся, ну и вообще соответственно… — добавил он без всякого соответствия сказанному.

— А может, нам устроить такой мини-вечер? — предложил Петя. — Ведь и гитара у нас на яхте есть… Вы не могли бы нам спеть что-нибудь из своего?

— Вот не знаю, — Николай Христофорович поглядел на Петькиного отца, — ты как, Олежка?

Котельников-старший пожал плечами:

— Почему бы не тряхнуть стариной? Как говорится, вспомним молодость… Если у тебя настроение есть.

— Сам не пойму, есть или нет, — проворчал Николай Христофорович. — С одной стороны, не мешает показать молодежи, что и мы чего-то стоили, с другой — не знаю, есть ли смысл ворошить прошлое.

— Какое же это прошлое? — возразил Котельников-старший. — Песни до сих пор по свету ходят…

— Ну, пожалуйста! — попросил Петя.

— Да, пожалуйста! — поддержали Сережа, Миша и Оса.

— Давайте сделаем по-другому, — предложил Николай Христофорович. — Достанем гитару, и я вам для начала сымпровизирую… Ну, — пояснил он, — вы мне дадите тему или рифмы, а я стану с ходу сочинять. Когда-то у меня неплохо такое получалось! Посмотрим, как выйдет сейчас…

— Ура, давайте! — разом вырвалось у всех пятерых ребят.

И даже Бимбо, кажется, сонно проворчал нечто одобрительное, созерцая багровые угли. Через несколько минут гитара была доставлена на берег. Николай Христофорович, пододвинувшись к костру, задумчиво перебрал ее струны.

— Ну, про что петь будем? — спросил он.

— Давайте про нас, про этот чудесный вечер! — предложила Оса.

— Хорошо… — Николай Христофорович подумал с минуту и начал:

Летней ночью на Волге

Мы сидим у костра,

Нынче ночи недолги

И звенит мошкара.

На речное раздолье

Отсвет пламени лег,

И блестит на приволье

Теплый наш огонек…

Затихают овраги,

Затихают леса,

И белеют во мраке

Над рекой паруса.

Он озорно подмигнул ребятам и продолжил:

Здесь немало гуляло

Атаманов лихих,

И, наверно, немало

Бродит призраков их.

В жуткий час полуночный,

Прежней яростью пьян,

Челн выводит свой мощный

Удалой атаман.

И, купца поджидая,

Зорко смотрит он вдаль,

На ходу заряжая

Пистолет и пищаль.

И лишь судно с товаром

Он завидит вдали,

Как соратникам старым

Он командует: «Пли!..»

Последние строки Николай Христофорович прорычал таким жутким голосом и скорчил такую преувеличенно страшную гримасу, что ребята прыснули. Их смех, однако, быстро оборвался, потому что не успел Николай Христофорович дотянуть свое «Плиииии!..», как со стороны реки грохнул выстрел, потом другой, а вслед за тем послышался человеческий крик. В ночной тишине все эти внезапные звуки показались просто оглушительными!

Все, включая Бимбо, вскочили и поглядели в сторону Волги. Было не совсем понятно, на реке стреляли или на другом берегу. Вроде маячило во мраке какое-то суденышко, но определенно сказать было сложно.

— Что это? — с тревогой в голосе спросила Оса.

— Мало ли что… — Николай Христофорович вглядывался в сумрак, в отблески луны и звезд на легкой ряби. — Я этим маршрутом не раз хаживал. Скорей всего, браконьеры между собой счеты сводят. Тут ведь уже осетровые места начинаются — черная икра, стерлядь, белуга, — золото, можно сказать, прямо под тобой ходит. Ну, не золото, так чистые «зелененькие», баксы эти…

— Но там ведь никого не убили? — спросил Петя.

— Будем надеяться, что нет. Хотя, случалось, и подстреливали, и топили… А одного рыбинспектора, — добавил Николай Христофорович, обращаясь к Петькиному отцу и понижая голос так, чтобы, как он понадеялся, ребятам не было слышно, но они все равно услышали, — кинули под винт моторки… Да ну, много чего было, рассказывать не хочется, — это он произнес опять в полный голос.