Тайна Пристройки 3 - [4]

В письме мужчина, причинивший столько горя Маргарет, просил ее о встрече без десяти час в понедельник у библиотеки на Саут-Парейд — и да! он, Том Бауман, тоже будет там. Вряд ли будет трудно нанять одну из этих машин, это он устроит. Более того, он часто ожидал Маргарет как раз на этой улице у библиотеки, где она брала книги, и хорошо помнил, что на перекрестке Саут-Парейд и Мидл-Вей была небольшая почта с почтовым ящиком на стене. Едва ли можно было найти более подходящее место…

Внезапно его поразила одна мысль: сколько времени пролежало в сумке это письмо? На нем не было даты, ничто не подсказывало, какой точно понедельник имелся в виду? Возможно, речь шла о прошедшем понедельнике? Он не мог быть уверенным вполне, но был убежден, что письмо пришло ей на работу, и было получено день или два назад. И он считал, что Маргарет поступит так, как хотел тот мужчина. Оба предположения Тома Баумана оказались правильны.

В понедельник, без десяти час, в боковое зеркало машины он увидел Маргарет, которая шла в его сторону, и откинулся на заднее сиденье, пока она не отошла на два-три метра. Минутой позже, точно у библиотеки, остановился «Маэстро». Водитель открыл левую дверцу, после чего быстро поехал вперед уже с Маргарет Бауман.

Когда «Маэстро» достиг перекрестка на Вудсток-Роуд, почтовый фургон отделяли от него три машины. С этого момента потянулась цепь событий, которые приведут к убийству — спланированному медленно и точно, и совершенному с ловкой жестокостью.

Третья глава Декабрь

Год завершен, — промолвил Бог, —

Дошит его наряд.

Я заключил червей в песок,

Устлал листвой края дорог

И погасил закат.

Томас Харди, «В канун Нового года»

Бульвар с трехполосным движением Сент-Джилс обозначали в трех или четырех местах массивные уличные таблички (белыми буквами на черном фоне), созданные в литейной мастерской близлежащей деревни Джерико. А так как Оксфорд считался центром образования, то и правописание названия улицы соответствовало требованиям кафедры английского языка. Но немногие из главных действующих лиц данной истории имели углубленные познания в области грамматики, так как они были теми людьми, которых, согласно принятой в Оксфорде и Кембридже терминологии, сразу — причем с полным основанием — можно было причислять к «черни», а не к «лордам».

В северном конце Сент-Джилс, там, где на треугольном газоне возвышался памятник из камня жертвам двух мировых войн, бульвар разделялся на Вудсток-Роуд налево и Бэнбери-Роуд направо. Двигаясь направо (случайно именно на этой улице жил главный инспектор Морс), современный посетитель всего через сто метров мог узреть перед собой ряд достаточно однообразных зданий, стиль которых определяют как «венецианская готика»: с заостренными арками над входами и многочисленными окнами, которые со своей стороны были разделены небольшими мраморными колоннами. Как будто Раскин стоял за спинами архитекторов, которые чертили и оформляли свои проекты в 70-х годах XIX века. Большинство из этих зданий (из желтовато-бежевого кирпича с лиловой черепицей на крышах), кажутся современникам суровыми и педантичными. Но подобная оценка выглядит ошибочной: церковная строгость многих домов смягчается приятными глазу рядами оранжевых кирпичей, а заостренные контуры арок подчеркнуты лиловыми и оранжевыми мотивами, как будто средиземноморская блудница накрасила веки чересчур яркими тенями.

Но этот вид меняется, если двинуться на север вдоль Парктауна, где недавно появились дома из свежих оранжево-красных кирпичей, что сразу добавило тепла и доброты после отталкивающих фасадов «венецианской готики». Крыши их покрыты красной черепицей, и отделка окон почти целиком белая. Эти архитекторы были всего на пятнадцать лет моложе первых, но, освободившись от духа Раскина, они выровняли горизонтальную часть окон, которые стали выглядеть вполне разумно и просто. Таким образом, жилые здания на полмили севернее Сент-Джилс, дали начало новой эпохе. Это было время, когда первые «партии» ученых покинули свои обители в колледжах и начали жениться и размножаться, что в свою очередь увеличило когорту прислуги и домработниц в просторных домах предместий, которые со своей стороны разрослись в последние десятилетия на север к Бенбэри и Вулсток-Роуд; их ежегодный прирост оставил не менее достоверные следы, чем годовые кольца большого дерева.

Между двумя кольцами, кратко описанными выше, находился отель «Хауорд», который сочетал оба стиля. Нет смысла описывать эту постройку (точнее постройки), но кое о чем надо сказать сразу. Десять лет назад, когда здание выставили на продажу, его купил некто Джон Биньон, бывший фабричный рабочий из Лидса. Он поставил один фунт в спортивной лотерее и (к удивлению остальной части нации) имел счастье угадать один ранний этап футбольного чемпионата, в результате чего выиграл целое состояние — 450 000 фунтов, которое и вложил в гостиничный бизнес.

В течение двух лет здание использовалось как полупансион, после чего было включено в список отелей. Ныне отель имел ресторан, цветные телевизоры, ванные в номерах и небольшой гимнастический зал для самых требовательных клиентов.