Тайна ожерелья - [37]

– Адам, – простонала она, – о, Адам!

Она повернулась, прижавшись всем телом к его твердой груди. В голубых глазах отражалось сияние яркого утреннего солнца, а влажные губы приоткрылись в волнующем ожидании поцелуя. Это была не прежняя Айрис во всей своей многоликости. Нет. Здесь не было ни упрямицы Айрис Мерлин, ни чувственной кошки, ни холодной, как айсберг, Айрис-организатора. Перед Адамом стояла совершенно иная женщина, существующая в ином времени и мире, женщина-загадка. Притянув ее еще ближе к себе, Адам нежно обхватил своим ртом влекущие алые губы.

Испепеляющий жар. Неимоверная сладость. Радость открытия. Обоюдная нежность языков. Вкус двоих, смешавшийся в единый коктейль. Прошлое, настоящее, будущее, закрутившиеся в бешеном вихре чувств, пока время для них двоих не остановилось совсем.

– Адам, Адам…

Адам!

Время вновь выплыло из небытия и обрушилось на головы влюбленных, когда они меньше всего этого ожидали. Адам снова стал самим собой, Адамом Фримонтом, а не Уинни Роландом, держащим в объятиях Женщину-Радугу. А та вновь превратилась в Айрис Мерлин, библиотекаря из Миннеаполиса. Адам помотал головой, рассеивая остатки тумана.

– Адам, кто-то стучит в дверь. Наверное, Саманта.

– Саманта, – покорно повторил он. – Конечно. С твоей одеждой.

Он безропотно разжал объятия, и Айрис отступила на шаг. И оба посмотрели друг на друга.

Адаму казалось, что его протащили сквозь огонь, а затем на обожженное тело напялили грубую одежду. Сделав над собой неимоверное усилие, он поплелся к двери.

– Да иду я, иду.

Естественно, за дверью стояла запыхавшаяся, раскрасневшаяся Саманта.

– Я уж решила, что ты никогда не откроешь, – проворчала она. – В салуне напекли пончиков, ну я и задержалась на секунду – съесть парочку, а когда взглянула на часы… – Последовал тяжелый вздох.

– Ничего, Саманта, – послышался из-за спины Адама голос Айрис. Нетерпеливо протянув руку, она взяла из рук девочки бумажный пакет. – И как раньше женщины умудрялись носить подобные корсеты с утра до поздней ночи? Я готова разломиться пополам.

Саманта хихикнула.

– Но зато ты выглядишь просто потрясающе! Точно как леди с той картины.

– Угу, – поддакнул Адам, не сводя глаз с наполовину обнаженной груди Айрис. – Точная копия.

– Нет, – нахмурилась девушка. – Не точная. Спасибо, Саманта. Беги обратно в салун, может, там еще остались пончики.

– Но я хотела…

– Беги, – строго повторила Айрис. – Увидимся позже.

Саманта убежала, и Адам закрыл за ней дверь. А Айрис стояла посреди гостиной, вцепившись в пакет с одеждой.

– В какой комнате я могу переодеться?

– Налево – моя спальня, соседняя – кабинет.

Выбирай сама.

Айрис выбрала кабинет.

– Но мне понадобится твоя помощь, – смущении сказала она, – хотя бы в самом начале. Здесь, наверное, миллион крошечных крючочков и булавок, и все на спине.

– Ладно.

– Взбрело же Айрис Мерлин в голову заказывать платье, которое не наденешь и не снимешь без посторонней помощи! Наверное, у нее для этой цели есть горничная или что-то в этом роде.

– Может, горничная, может, муж, – сказал Адам. – Повернись.

Медленно и грациозно она повернулась.

– Адам? – не глядя на него, вдруг спросила она.

– Ммм? – После долгой, но неравной борьбы первый крючок сдался.

– Я думаю, нам больше не следует так целоваться.

– Ты думаешь? А почему?

– Даже не знаю.

– Скажи мне, что все в порядке, – процитировал ее слова. – Скажи хоть что-нибудь. Только не поворачивайся ко мне спиной.

– Я снова отталкиваю тебя, ты это хочешь сказать, да?

Расстегнув последний крючок, Адам ловко распустил шнуровку. Она слегка наклонила голову и принялась за застежку спереди. Знает ли она, думал Адам, что делает со мной один вид ее белоснежной спины, виднеющейся из-под расстегнутого корсажа? Может ли представить, насколько соблазнителен шелковистый локон, игриво сбегающий на шею?!

– Да. Именно это я и хотел сказать. Но сейчас, по крайней мере, ты признаешь, что действительно так делаешь.

– Как же мне быть? – Голос Айрис дрожал. – Ты говоришь, что хочешь меня, что жаждешь моих поцелуев, но что… что не хочешь любви.

Тяжелый запах роз испарился. Пахло ее чистой кожей, лавандой. Казалось, и честностью.

– Как бы я хотел, чтобы те слова никогда не были сказаны, – вымолвил, наконец, Адам.

– Но, тем не менее, ты их произнес.

– К сожалению.

– И так оно и есть.

– Да, – повторил он. – Так оно и есть.

Айрис судорожно вздохнула.

– Именно поэтому мы больше не должны целоваться. Ты можешь обещать мне это?

– Обещаю, – тихо ответил он.

– Спасибо, что помог справиться с крючками и шнуровкой.

– Всегда к твоим услугам.

Выйдя из кабинета, Адам плотно закрыл за собой дверь и бессильно привалился к стене, парализованный отчаянием и безнадежностью, тупо глядя на залитую солнцем гостиную.

Но надо же хоть чем-то занять себя. И он принялся подбирать вуали, яркими лужицами растекшиеся по полу. Пурпурный – символ неувядающей страсти… Фиолетовый – чтобы горе никогда не заглядывало в дом… Индиго – знак вечности…

Страсть, счастье, вечность…

Вечность без Айрис?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Саманта! – закричала Айрис. – Слезай немедленно! Эти палатки предназначены вовсе не для того, чтобы ты на них лазала!