Тайна Оболенского университета - [58]

– Хорошо. Я слушаю, – холодно ответила я.

– Лер, ты точно не голодна? – заботливо уточнил Дима, чем начал подтапливать мое заледенелое сердце.

– А ты сам готовил ужин? – я с интересом взглянула на блюдо с тушеным мясом.

– Нет, конечно, – усмехнулся Смирнов. – Взял для тебя навынос в столовой.

Одной его фразы «для тебя» хватило, чтобы окончательно забыть о гордости, об обиде и, расплывшись в глупой влюбленной улыбке, пропорхать в столовую. Дима сел напротив с серьезным лицом и, прежде чем заговорить, залпом осушил стакан сока.

– Что случилось? Что ты хотел сказать о предложении Серова? – спросила я, чтобы помочь Смирнову начать разговор.

– Лер, не соглашайся. Ни при каких условиях не становись преподавателем Оболенки, – без тени эмоций проговорил мужчина.

– У тебя есть причина говорить так категорично?

– Да. Пока это подозрения, и у меня нет доказательной базы.

– Дим, ты ничего мне не рассказываешь, не объясняешь, но при этом диктуешь, как поступать, – вздохнула я. – Знаешь же, что меня смутило предложение Серова, но я бы хотела понять, что мне угрожает? Вдруг на самом деле свою роль сыграли мои способности? Если я заработала хорошей учебой это место?

– Лера, я не могу сказать тебе всего. Но были совершены серьезные преступления, и убийство Радзинского не самое страшное. Это дело рук не одного человека, и все ниточки ведут к Оболенке.

– Хочешь сказать, тут целая мафия? – усмехнулась я, но Дима сохранил прежнюю серьезность.

– Можешь называть это так. Я не хочу, чтобы тебя втягивали во все это.

– Ты считаешь, что я могу стать преступницей? – стало обидно от таких подозрений. Как он мог так думать после всего, через что мы прошли? Я опустила взгляд в тарелку.

– Лера, – Дима встал из-за стола и, подойдя ко мне, сел на корточки, – Лер, посмотри на меня.

– Что? – я сдалась и подняла на него обиженный взгляд.

– У меня и мысли не было тебя в чем-то подозревать. Ты честная и благородная девушка. Но я боюсь за тебя. Боюсь, что тебе что-то сделают, станут использовать в дурных целях или того хуже – причинят вред.

– Почему ты так за меня волнуешься?

– Потому что ты мне нравишься.

Сердце пропустило удар. Я даже не поверила своим ушам, хотела переспросить, но Дима резко поднялся и отвернулся от меня, вновь становясь холодным и непроницаемым.

– В смысле, как человек нравишься. Ты положительная, несмотря на то, что иногда ведешь себя как ослица. А теперь давай есть.

Вот так он снова разрушил приятный момент, но, во всяком случае, его холодность, которой он меня одаривал последний месяц, прошла. Мы вернулись к тому, что было раньше, а это не могло не радовать. За ужином мы не говорили о расследовании, учебе и прочих делах. Дима завел тему о фильмах, и, оказалось, у нас было немало общего. Мы оба любили фантастику и антиутопию, обожали Тарантино и не переносили на дух современный русский кинематограф. Время пролетело как-то незаметно, и я с грустью поняла, что пора возвращаться к себе.

Уже стоя на пороге, Дима вдруг решил передо мной извиниться. Никогда еще я не видела его таким неуверенным, смущенным, растерянным.

– Что вдруг на тебя нашло?

– Не хочу, чтобы ты на меня обижалась. Больше нравится работать с тобой как с напарником.

– Тогда не веди себя как индюк, – улыбнулась я, тронутая его неожиданной искренностью.

– Я привык работать с мужчинами, которые сами способны за себя постоять, а ты – хрупкая девушка, хоть и чертовски умная. Я правда не знаю, как правильно с тобой общаться, но не хочу обижать, – на одном дыхании выпалил Смирнов.

– А ты вообще с девушками общаться умеешь? – усмехнулась я.

– Общаться – нет, я с ними занимаюсь другими вещами, поэтому с тобой так трудно, – признался Дима, и захотелось отвесить ему хороший подзатыльник.

– Все понятно, майор Смирнов. Со мной у вас первый опыт? – я игриво изогнула бровь.

– В некотором смысле да, – ответил он, и мы оба рассмеялись.

Я вернулась к себе в отличном настроении и, упав в кровать, уснула сном младенца.

***

Мои учебные будни, на удивление, протекали как обычно. Ректор больше не подходил со своим вопросом и вел себя так, словно нашего разговора вовсе не было. Я расслабилась и сосредоточилась на более насущных делах – мой диплом простаивал и настоятельно требовал уделять ему больше времени, к тому же не за горами маячил зимний бал, на котором студентам-выпускникам нужно было сразиться на конкурсе эрудиции.

Арина переживала за конкурс не меньше меня, только подругу больше заботили наши наряды. Как и на всех торжественных мероприятиях Оболенки, зимний бал обязывал надеть вечерние туалеты. За моей спиной Ринка умудрилась отпросить нас с последних занятий в пятницу, чтобы поехать за новыми платьями к балу. По ее мнению, приходить на такое знаковое событие в наряде, который уже надевал, это моветон. Нам категорически требовались обновки.

Мы выехали из Оболенки поздним утром и к обеду были уже в Москве. Я ошиблась, полагая, что подруга потащит меня в огромный торговый центр. Вместо этого Ринка повезла меня в ателье.

– Нет, моя дорогая, мы должны выглядеть не просто шикарно, наши платья обязаны быть эксклюзивными.