Тайна Оболенского университета - [54]

– То, что сейчас праздник, не позволяет вам крутить шашни посреди учебного корпуса, – с отвращением кинул он, словно стал свидетелем откровенной до неприличия сцены.

– Арсений Витальевич, вы все неправильно поняли, к тому же мы не делали ничего предосудительного, – вступился Юрка, но Индюк только пуще разозлился.

– Со стороны так не кажется. Ведете себя как в борделе.

– Пойдем в зал, Лер, – игнорируя преподавательский выпад, парень взял меня за руку и хотел пойти вниз, но Смирнов ухватил меня за другую руку.

– Ланская, задержитесь, – с ледяным спокойствием отчеканил он, – а вы, Нилов, возвращайтесь в зал.

Юрка хотел возразить, но я кивнула ему, и парень, метнув недовольный взгляд на Индюка, побежал вниз по лестнице. Мне было неловко оставаться с Димой наедине после недвусмысленной картины, свидетелем которой он стал. Я чуть ли не кожей чувствовала напряжение, которое шло от мужчины. Майор сверлил взглядом пустую лестницу, по которой спустился Нилов, и я решилась нарушить молчание, заговорив первая:

– Успел все сделать? – я взяла Диму за руку и несильно дернула, привлекая к себе внимание.

– Не знаю. Не нашел, что было нужно, – сухо ответил он, но не отдернул руку. – А ты почему дала сигнал? Кто-то шел, или решила пообжиматься с дружком?

– Кретин! Я услышала шаги и дернула за нить, а это был Юрка, – процедила я и отпустила Смирнова, обиженно скрестив руки под грудью.

– Тогда все ясно, – в тон мне ответил мужчина, – чтобы себя не выдать, решила его соблазнить.

– Да что с тобой такое?! – не выдержала я и ударила Смирнова кулачком в плечо, но он даже бровью не повел, оставаясь стоять оловянным солдатиком. И тут меня словно осенило. – Ты ревнуешь!

– С какой стати мне тебя ревновать, как девушка ты меня не привлекаешь, – фыркнул он.

– Тогда что это, если не ревность?

Смирнов шумно выдохнул, а потом, схватив меня за локоть, рывком притянул к себе. Земля словно ушла из-под ног, когда его губы коснулись моих. Он целовал меня нежно, неторопливо, а я была готова раствориться в любимом мужчине. И плевать, что мы в Университете, плевать, что несколько сотен человек бешено пляшут этажом ниже, плевать, что наше расследование может пойти прахом. Для меня был важен только он!

18. Странный университет ты выбрала, Ланская

Любовь делает нас слепцами. Я превратилась в глупую податливую куклу в руках Смирнова. Он настойчиво целовал меня, медленно подводя спиной к массивной колонне лестничного пролета, а я, забывая обо всем на свете, пыталась излить свои чувства через поцелуй. Холодный мрамор обжег кожу сквозь тонкую ткань платья, и я машинально подалась вперед, но мужчина вжал меня в колонну своим телом. Я запустила руки в его жесткие волосы, покрытые серебристой краской, а он нагло опустил ладонь на мою ягодицу. Дима резко отстранился, разрывая наш безумный поцелуй, и если бы сейчас он предложил пойти с ним в одну из пустующих аудиторий, я бы не раздумывая последовала за ним и подарила бы себя, наплевав на то, что не так мечтала потерять невинность. Неважно где, главное с ним. Я снова потянулась к мужчине, желая почувствовать его губы, не насытившись поцелуем, но он отшагнул, давая холоду протиснуться между нами.

– Если бы я ревновал к Нилову, это бы означало, что я что-то чувствую, а это не так. Ты мне безразлична. Даже когда целовал тебя, у меня не возникло ни малейшего влечения, – холодно произнес он.

Это было слишком жестоко. Неужели я ошиблась? Неужели моя слепая влюбленность заставила поверить в желаемое? Я почувствовала себя маленькой девочкой и была готова разрыдаться, а Смирнов продолжал внимательно наблюдать за мной ничего не выражающем взглядом.

– Мерзавец, – прошептала я и хотела пойти вниз вслед за Юркой, но шорох с третьего этажа нарушил мои планы. Это было то самое шуршание, что я слышала в первый раз.

Не договариваясь, мы с Димой стали аккуратно подниматься наверх, и тут нам навстречу в длинном блестящем платье вышла Елизавета Васильевна Ремизова, наша преподавательница риторики, которая этим вечером перевоплотилась в морскую царевну. Именно шуршание ее платья я и слышала, когда стояла на стреме.

– Елизавета Васильевна, прекрасно выглядите, – очаровательно улыбнулся Смирнов, а меня чуть не стошнило от этой сцены. Черт возьми, я ревновала его к молодой риторичке.

– А вы что тут делаете? – игнорируя комплимент, вопросила Ремизова.

– Ходил проверить, все ли в порядке, и застукал эту молодую даму с Юрой Ниловым, – тут же сдал меня Индюк, окинув пренебрежительным взглядом. – Представляете какая наглость, обжиматься в учебном корпусе! Не подоспей я вовремя, облюбовали бы какую-нибудь аудиторию.

– Арсений Витальевич, не будьте так строги. Они молоды, влюблены, – заметно расслабилась женщина и подмигнула мне в знак того, что заняла мою сторону.

– Им об учебе надо думать. Вот закончат, и пусть влюбляются, – недовольно пробурчал Дима, видимо не ожидавший, что Ремизова меня поддержит. – А вы что тут делаете, Елизавета Васильевна? Я не видел, как вы поднимались.

– Тоже была на обходе. Пришла до вас.

– Странно, но я как раз тут давно, а вас не встретил.