Тайна Оболенского университета - [155]

– Ты думаешь…

– Не исключено! Мы должны это проверить.

– Но как?

– Свяжусь с Лариской и попрошу прислать копию медицинского свидетельства.

– После смерти режиссера его фильм закончили за него. Уверена, что картину как следует покромсали, чтобы никто не догадался о том, что творится в нашем Университете. Получилось нечто отвлеченное, слабо похожее на здешнюю «секту», как ты выражаешься.

– Этим мы тоже займемся… Для нас главная задача – найти Верховного.

– Думаешь, это кто-то из преподавателей?

– Или администрации. Уверен, что и ты, и я хорошо его знаем. Ты помнишь его во время того сборища? Как выглядел и вел себя?

– Он был высоким, широкоплечим. Судя по всему, у него атлетическое телосложение.

– А еще что?..

– На нем был красный плащ, золотая маска…

– Лер, ты упускаешь очень важную деталь. Думай…

Воспоминания страшной ночи вихрем пронеслись в голове: просторный зал, каменные, растущие из земли гиганты, люди в масках и пугающий человек в красном плаще, возвышающейся над ними на своем троне, его глашатай… Вот оно что!

– Он не произносил ничего вслух! – воскликнула я.

– Верно. И этому может быть несколько объяснений. Первое, что Верховный не может говорить или у него какой-то голосовой дефект, но в этом я сомневаюсь. В Оболенке нет немых, к тому же, это противоречит понятию совершенного человека – слишком явный физический дефект. Поэтому напрашивается второе объяснение – Верховный не желает быть узнанным остальными.

– Получается, никто, даже сами Оболенцы не знают, кто скрывается за маской человека в красном плаще?

– Думаю, у них есть определенный круг людей, кому известна его личность, ведь на этот пост его должны были избрать. Глашатай точно об этом знает, он слышит его голос.

– Значит, у этого тайного общества есть своя иерархия, – заключила я и неудачно попыталась побороть зевоту.

– Ланская, спать хочешь? – потрепав меня по волосам, отчего я недовольно дернулась, спросил Индюк.

– Есть немного… – ответила я.

– Тогда предлагаю на сегодня закончить с расследованием.

Я кивнула и стала потягиваться. Глаза слипались от усталости, но в то же время так хотелось подольше побыть с Димой. Я снова забралась к нему на коленки и, обняв, устроила голову у него на плече.

– Лерка, ты как ребенок.

– Ты меня отнесешь в комнату?

– Угу…

Смирнов отнес меня в спальню и уложил на кровать, но когда захотел уйти, я удержала его за руку.

– Останься…

– Я не собирался уходить. Обещал же за тобой присматривать. Лягу внизу на диване.

– М-м-м… – недовольно промычала я, хотя такое благородство не могло не умилять. – Останься здесь.

– Уверена?

– Угу… Только в душ я первая.

– Хорошо.

Я приняла душ, сбрызнула тело духами и, укутавшись в махровый халат, вернулась в спальню. Дима сидел на кровати и разглядывал мою детскую фотографию, где я с родителями радостно позирую напротив большого фонтана в парке.

– А потом начались ссоры. Мама забрала меня и уехала, – сказала я, глядя на тот далекий счастливый момент.

– Твоя мама не хотела отдавать тебя Оболенцам, потом и твой отец это понял. Теперь этого не допущу я, – решительно заявил Смирнов и, отставив фоторамку, ухватил меня за пояс халата, притянул к себе и поцеловал. Он запустил руку в мои влажные волосы и оттянул назад голову, чтобы губами перейти на шею. Я таяла в его руках и одновременно чувствовала его силу. Было так хорошо, что даже усталость перестала ощущаться, поэтому, когда Дима отпустил меня, я разочарованно простонала. – Пойду в душ.

– Там синее полотенце. Я повесила его для тебя.

– Спасибо.

Дима легко поцеловал меня в лоб и ушел в ванную. А я прямо в халате забралась в постель и уснула раньше, чем он вернулся. Сквозь дрему я почувствовала, как рядом прогнулся матрац, а потом горячие Димины ладони на своей талии. Смирнов поцеловал меня в макушку, и с легкой улыбкой я уснула.

***

На следующий день после похорон главного библиотекаря Оболенка вернулась к повседневной жизни. У нас снова начались занятия, а у младших курсов продолжилась экзаменационная сессия. Дима ушел от меня ранним утром. Я закрыла за ним дверь в подземелье и подперла ее с внутренней стороны стулом. Мы договорились придумать какой-нибудь мощный засов, чтобы никто из наших врагов не смог проникнуть в папин дом. Приведя себя в порядок, я отправилась на завтрак.

Шумная столовая, казалось, забыла о вчерашнем траурном ужине. Студенты, не стесняясь, громко обсуждали прошедшие праздники. Я с ужасом отметила, что в последнее время в Оболенке было столько смертей, что очередная трагедия не воспринималась, как раньше, с должной скорбью. Неужели к такому можно привыкнуть? Вдруг я почувствовала отвращение к каждому, кто улыбался, захотелось выбежать из столовой, но меня окликнул Юра Нилов. Он пригласил меня за свой столик, где уже собрались однокурсники, включая Арину, с которой мы так и не общались. Я села с ними, но вести светскую беседу не получалось, поэтому, наспех перекусив, пошла в учебный корпус.

Сегодня у меня не было занятий у Смирнова, а за завтраком он даже не посмотрел в мою сторону. Конспирация конспирацией, но мне отчаянно не хватало его внимания. И когда я так успела к нему привыкнуть? Теперь мне оставалось только с головой уйти в учебу, чтобы поскорее прошло время до нашей вечерней встречи. Последней парой у нас была физкультура, и каково же было мое удивление, когда, прокопавшись в раздевалке, я последняя вбежала в спортзал и нос к носу столкнулась с Захаром Ниловым.