Тайна машины Штирлица - [7]

— Хоть намекни, что это такое, — сказал Юрка.

— Так будет неинтересно, — возразил Димка. — Лучше двинемся в путь.

— В какую сторону?

— Вон туда, — Димка махнул рукой так, как будто давал понять, что путь предстоит не близкий — то ли до Красноказарменной улицы, то ли аж до Авиамоторной. — То есть, это не так далеко. Просто мы в ту сторону никогда не заворачивали.

И немудрено, что друзья редко прогуливались в ту сторону. Отношения с ребятами дворов, расположенных в той стороне, были несколько осложнены, и дело вполне могло дойти до драки, при непосредственной стычке. Как и почему отношения сделались несколько напряженными, история умалчивала. Возможно, те кварталы уже относились к иной «сфере влияния» — ребята оттуда шли не в училища при автозаводе и Шарикоподшипнике, а в пространственно (и, отсюда, духовно) более близкие училища при Авиамоторном и Фрезере, и, соответственно, готовы были отстаивать превосходство своих производств со страстью какого-нибудь рыцаря Круглого Стола, готового вызвать на поединок каждого, не желающего признать, что его дама сердца — первая красавица в мире. Такие противостояния существовали испокон веку, и, возможно, уже где-нибудь в Древнем Египте или Древней Греции юные египтяне или афиняне из разных учебных заведений сходились на кулачки, отстаивая честь одной «малой родины» перед другой. Бабушка Николая Лескова, автора «Левши», вспоминала, посмеиваясь, как в гимназические годы будущий знаменитый писатель был главным заводилой драк с саперными юнкерами, воспетыми Булгаковым в «Белой гвардии» и «Днях Турбиных»: юнкерское училище находилось через улицу и, естественно, никто не хотел уступать. Вот такая она, оказывается, история русской литературы, с неожиданными пересечениями на уровне мальчишеских стычек. И, возможно (усмехаясь, продолжал отец — я честно признаюсь, что здесь дословно воспроизвожу его размышления: сам бы я до такого не додумался, но мне, и Ваньке тоже, эти замечания отца очень понравились), потом два молодых офицера, попавшие, через один и тот же местный вербовочный пункт, в один и тот же белый добровольческий полк, бок о бок оборонявшие Киев от большевиков и Петлюры, прикрывавшие друг другу спины при уходе к Деникину или на Перекопе и ставшие ближайшими друзьями, периодически подначивали друг друга, мол, здорово я тебе тогда по носу врезал, юнкеришка несчастный, а другой парировал, что так ты мне и врезал, юнкера гимназистиков всегда бивали…

Впрочем, главная школьная легенда гласила, что разногласия начались из-за футбольных баталий, проходивших некогда между сборными «наших» и «чужих» дворов каждое воскресенье, и вылились в подобие «холодной войны», потому что все считали себя правыми. С чего эти разногласия вспыхнули из-за спора, сыграл или нет один из игроков рукой в своей штрафной площадке или ещё из-за чего — тут легенда предлагала разные версии. Как бы то ни было, в те дворы трое друзей предпочитали не соваться: не сказать, что конфликт был неизбежен, встреча могла завершиться и более, чем мирно (оголтелости в противостоянии не было, потому что имелся общий враг: футбольная сборная мальчишек с Красной Пресни и прилегающих к Пресне районов, и порой надо было объединяться, чтобы показать им кузькину мать в матче на нейтральной территории), но конфликт был всегда возможен, поэтому чего было гусей дразнить.

В общем, если бы не вся эта ситуация, из-за которой друзья обходили ряд кварталов стороной, то, конечно, они бы давно обнаружили то, что обнаружил Димка. Однако, пока мы отвлекались на все эти разъяснения и рассуждения, «Три Ботфорта» давно были в пути и уже приближались к заветной цели.

— Вот сюда, — Димка взял от Золоторогожского Вала резко влево, а не вправо, поведя друзей не в сторону Красноказарменной, Госпитального Вала и Парка отдыха Окружного дома офицеров, а в сторону Большой Андроньевской улицы и Андроникова монастыря. Но потом спохватился, опять повернул, и вновь они двинулись в сторону Лефортова. Вообще, он дал довольно большого кругаля, и его друзья не могли взять в толк, специально он пошел по самому длинному из возможных путей или ноги сами понесли его наиболее привычным маршрутом скитаний.

— Вот… — Димка остановился перед входом во двор, образуемый замкнутым четырехугольником домов. Причем, судя по всему, дальняя сторона двора была не жилым, а производственным или хозяйственным зданием: окна у неё были как в старых хозяйственных постройках, и чугунные лесенки и балкончики выступали по всему её фасаду. — Здесь!

Они вошли во двор.

— Смотрите! — сказал Димка. — Смотрите и ахайте!

Он указывал в угол двора. Там, возле одного из подъездов, стояли два и впрямь удивительных автомобиля: два черных «опеля» выпуска тридцатых или сороковых годов — военного, в общем, времени — оба чистенькие, сверкающие лаком, и похожие друг на друга как два брата-близнеца.

— Да… — Димка и Ленька подошли поближе, чтобы лучше рассмотреть. Машины — высший класс! Но при чем тут «Семнадцать мгновений весны»?..

— Неужели вы не понимаете? — возмутился Димка. — Ведь это — машина Штирлица!

— Ну да, все правильно, — кивнул Юрка. — Штирлиц ездит на точно такой же машине. И что из этого?