Тайна Корабельного кладбища - [4]
Основание маяка выдерживало натиск половодья. Сама башня была изящна: в виде красного треножника она возвышалась над фундаментом. По железной лесенке можно было забраться до самой верхушки треножника, где за надёжной решётчатой оградой, за толстым круглым стеклом находился фонарь маяка. С наступлением сумерек он зажигался и с безмолвной таинственностью подмигивал жёлтым глазом, указывая путь кораблям.
Излишне объяснять, что мальчишек больше всего привлекал фонарь. Стоя рядом с ним, ребята наблюдали, как из-за горизонта возникают серые силуэты кораблей и медленно поднимаются вверх по течению. С башни можно было приветствовать мореходов. Мальчишки чувствовали себя здесь моряками, забравшимися на высокую мачту.
Сверху хорошо просматривалось Корабельное кладбище. Оно находилось в одном из рукавов Оттока, между двумя пустынными островами. Старые корабли напоминали ржавые скалы. Над ними с криком носились чайки.
И хотя внешне толстые стены фундамента маяка походили на маленькую крепость, они не были созданы для войны.
Но несмотря на это, осенью 1944 года фашисты во время отступления взорвали его.
Теперь на этом месте были поросшие травой развалины.
Инт шёл за своим проводником. Едва он протиснулся в узкую щель между валунами, как раздался жуткий протяжный вой. Он доносился откуда-то из подземелья, из хаоса нагромождённых глыб. Остатки разрушенных стен, осколки камней, куски цемента и причудливо изогнутые ржавые прутья арматуры образовывали почти непроходимый лабиринт.
Вой, к счастью, прекратился.
Пахнуло затхлой сыростью. В лабиринте стояли тёмно-серые сумерки. Без проводника Инт заблудился бы.
Они дошли до подвала. Растрескавшиеся каменные стены, сырой песчаный пол. Через щели в бетонном потолке в подвал просачивался слабый дневной свет. Это было настоящее подземелье.
Казалось, что в подвале находится какая-то мастерская. Посреди на большом камне стояла швейная машинка, рядом с нею рассыпаны различные медные колёсики, гайки и пружинки. В углу виднелся скелет велосипеда без покрышек. К стене прислонены потускневшие зеркала в старых деревянных рамах. С крюка на потолке свисал фонарь. В самом тесном углу у стены валялась ручная корабельная сирена. Вероятно, её кто-то и заводил, когда Инт вступил в лабиринт.
Вдруг следопыт вздрогнул. Рядом с рукояткой сирены он заметил поднятую вверх и замершую в таком положении ладонь. Она как бы указывала на щели в потолке. Её обладателя скрывал продолговатый камень, лежащий возле стены.
— Зоркая Стрела, — сказал проводник и кивнул в сторону неподвижной ладони.
За камнем на подстилке из камыша лежал мальчишка лет двенадцати. С первого взгляда можно было принять его за больного. Он лежал неподвижно, как бревно. Но, присмотревшись получше, Инт про себя отметил, что по виду Зоркая Стрела вовсе не похож на больного. Он был крепок, широкоплеч, с упругими мышцами рук и ног, что свидетельствовало о его хорошем здоровье.
— Следователь по особо важным делам Инт Клинт, — представил Агрис Вилкс гостя.
Лежавший ответил молчанием, которое проводник объяснил следующим образом:
— Зоркая стрела выражает вам своё почтение.
— Он что — немой? — спросил Инт шёпотом.
— Зоркая стрела журчит, словно ручьи Кордильеров во время половодья, — ответил Ранний Волк. — Но теперь настал период Великой Лени, и поэтому ни слова не сорвётся с губ Зоркой Стрелы.
— А что у него с рукой? — побеспокоился Инт на всякий случай.
— Руку он поднял, чтобы завести сирену, и теперь ему лень опустить её.
Такая лень и впрямь была достойна восхищения! Хозяева своим необыкновенным приёмом хотели показать гостю, что они здесь, на Земле Отчаяния, вовсе не какие-нибудь там маменькины сынки.
Инт рассердился. Он приехал сюда не для игры в индейцев, а для настоящего серьёзного дела.
— И что же вы тут мастерите? — сурово спросил он.
— Огонь маяка.
— Ясно, — кивнул следопыт. — Гаечки, колёсики, пружинки… Механизм должен регулировать продолжительность вспышки. А зеркала будут отражать свет фонаря. И от меня вы ждёте помощи в создании этой установки?
— С установкой мы разберёмся сами, — буркнул, приподнимаясь, лежащий. — У нас есть кое-что другое…
— Так это ты! — засмеялся Инт, узнав в Великом Лентяе Модриса, того самого, с которым встречался несколько раз в Риге. Их родители были знакомы. — Ты чего дурака валяешь?
Зоркая Стрела порылся в куче хлама, извлёк старинные корабельные часы, сунул палец за циферблат и вытащил оттуда сложенную вчетверо пожелтевшую записку. Не сказав ни слова, он протянул её гостю.
Едва различимые буквы свидетельствовали о каком-то давнем событии. В записке говорилось:
«41. 7.VIII 1.30 — «Графиня Фельдгаузен», 2.15 — «Аннелоре», 2.50 — «Моргенштерн». Кестерис не вернулся. 3.25…»
— Это всё? — спросил Инт.
— Всё, — ответили хозяева.
— Маловато… — нахмурился Инт.
Молча он прошёлся из угла в угол и, словно позабыв о записке, стал тщательно очищать рукава своего чёрного пиджака.
— У кораблей немецкие названия… — бормотал Инт, рассуждая вслух. — Даты указывают, что события разворачивались месяц спустя после оккупации Риги. Но написано по-латышски. В чём же дело?
