Тайна и ложь - [94]

Дорогу, идущую по берегу реки вдоль дамбы, Ёну тоже любил. Правда однажды, когда он спустился под мост, кто-то из нищих, обитавших там в «домиках» из соломенных рисовых мешков, бросил в него камень. А если идти вниз следом за бегущим ручьем, то появлялась плоская каменная глыба, на которой девушки стирали белье, а рядом с ивой был ресторан, куда часто заходил отец. Сам дом во дворе был в корейском стиле, а флигель со стороны дороги представлял собой домик со множеством окон, оставшийся после японцев, и порой летними вечерами через открытые окна на втором этаже слышался громкий отцовский смех. Дорога вдоль реки, идущая немного в стороне от шоссе, также считалась местом, куда не ходили примерные ученики, такие как Ёнчжун, и женщины из приличных семей. Кажется, это произошло в один из осенних дней, когда кисэн пели народные песни, и аккомпанировал им, отбивая ритм на барабане, несомненно, отец. Чем ближе Ёну подходил, приглушая шаги, тем меньше сомневался в том, что и подбадривающие возгласы исходили от отца. Входная дверь оказалась открытой. Шагнув внутрь, Ёну вынужден был поспешно выскочить назад, испугавшись звука неожиданно открывающейся двери, и в этот момент в глаза ему бросился красный гранат, висевший на дереве. Как-то на встрече с земляками Ёну слышал о том, что этот ресторан не только существует до сих пор, но даже открыл филиал в Сеуле с таким же названием. Но где бы ни находился этот ресторан, идти туда не хотелось. Среди вещей, оставшихся от отца, было несколько картин. Увидев картину с изображением граната, висевшего на конце ветки, Ёну сразу вспомнил гранатовое дерево с красными плодами, что росло во дворе ресторана, где прислуживали кисэн.

И на площадке перед домом собраний он однажды видел отца, играющего на барабане. Уже довольно захмелевший, в национальном костюме с развязанными наполовину тесемками, отец размахивал барабанными палочками. Какой праздник отмечался, Ёну не помнил, но это был вечер, когда гуляния уже заканчивались, и оттого, должно быть, что у людей угасало возбуждение и в душе наступало спокойствие, повсюду ощущалась грусть. Играя на барабане, отец пел. «Твоя матушка танцует, а твой батюшка на буке играет, твоя матушка танцует, а твой батюшка на буке играет…». Чем дольше повторялись эти непонятные слова, тем грустней и тоскливее они звучали, да так, что наворачивались слезы. Люди поднимались и начинали танцевать. Время близилось к закату, поэтому их тени становились длинней и длинней.

9

Горная цепь Норёнсан добирается до юго-восточной части городка К. и образует гребень. Вершины, устремленные вверх, вдруг теряют высоту и вместе с тем на какое-то мгновение притворяются высокими, горбятся и снова залегают сопками. Затем горы расходятся на две гряды, но одна теряется, а другая в одиночку бежит на подъем, и там, где проходит перевал, выпрямляется, словно меняет направление, и, становясь ниже, мчится дальше. Среди этого множества горных вершин есть гора по имени Змеиная голова. Мало того что она напоминает змею, поднявшую голову, так еще примерно в тех местах, где должны быть глаза, с обеих сторон льются две струи водопада, придавая горе окончательное сходство со змеей. В К. сильно чувство неприязни к чужим людям, для них эта земля излучает плохую энергию, поэтому торговцам из других селений тяжело было приезжать сюда и устраивать базар. Вот почему жители К. ходили за товаром в деревню, отдаленную от городка на десятки ли[43], а место это как раз просматривалось с вершины Змеиной головы. Люди собирались и галдели на все голоса, а на них сверху поглядывала змея. В результате в базарный день возникали драки, и кто-то обязательно погибал. Однажды буддийский монах, пришедший в эти края за пожертвованием для монастыря, научил людей, как избавиться от этой напасти. По его указу срезали склоны сопок и завалили озера, бывшие глазами змеи, чтобы с вершины Змеиной головы нельзя было увидеть базарную площадь. В самом деле, драки прекратились, но из-за нарушения рельефа местности перестали рождаться дети, которым суждено было стать выдающимися людьми. Посадили дзелкву, чтобы эти деревья достигли высоты вершины Змеиной головы, внизу вырыли пруды для лягушек, обеспечив корм змеям, и после этого район стал процветать. И в городке К. есть несколько вершин с названием Змеиная голова, но о какой именно рассказывают древнюю легенду, узнать невозможно.

Проезжая по дороге между полями, они искали магазинчик в деревне, расположенной под горой. Дети, катавшиеся на велосипеде, показали на дом рядом со зданием, где селяни проводят собрания. Лишь после того, как Ёну позвал несколько раз, вышла хозяйка магазина, раздвинув створки двери, и пока доставала из холодильника две бутылки сочжу, все время зевала; должно быть, спала после обеда. Они спросили, есть ли сушеный минтай, не надеясь на положительный ответ, но женщина вдруг откинула полиэтиленовую пленку, сплошь покрытую пылью, и достала пакет с рыбой. И лишь после того, как протянула его Ёну, тщательно стряхнув, она впервые заговорила: «Вы идете навестить могилы?». Затем женщина сказала, что недавно появилась новая автомобильная дорога, поэтому если им нужно попасть на могилы под вершиной Змеиной головы, то незачем оставлять машину на обочине, можно доехать прямо до самого места. Сунгым была права: если спросить у людей, живущих у подножия горы, как проехать к Змеиной голове, то все знают. Ёнчжун сказал, что они идут на семейное кладбище Чон, и женщина даже вышла из магазина и показала, куда ехать.