Тайна «Голубого поезда». Трагедия в трех актах - [25]

– Очень интересно, – произнес комиссар, посмотрев на сыщика. – Как вы считаете, месье Пуаро? Но вот имеет ли это отношение к преступлению… – Он не закончил фразы.

– Думаю, что это не было самоубийством? – с сомнением предположила Кэтрин.

– Нет, – ответил полицейский. – Самоубийством это быть никак не может – ее задушили куском черного шнура.

– Ах, вот как… – Женщина поежилась.

Месье Ко с сожалением развел руками.

– Это совсем плохо. Совсем. Мне кажется, что наши поездные воры гораздо кровожаднее, чем ваши.

– Это просто ужасно.

– Да, да, – комиссар говорил извиняющимся, успокаивающим тоном. – Мы знаем, что вы очень смелая женщина, мадемуазель. Сразу же, как только я вас увидел, я сказал себе: «Мадемуазель очень смелая женщина», и поэтому обращаюсь к вам с просьбой помочь нам еще в одном очень неприятном деле; но уверяю вас, это совершенно необходимо…

Кэтрин выжидающе смотрела на полицейского. Тот еще раз развел руками, как бы заранее извиняясь за свою просьбу.

– Я хочу попросить вас, мадемуазель, оказать мне услугу и пройти со мной в соседнее купе.

– А без этого никак нельзя? – спросила женщина низким голосом.

– Кто-то должен опознать убитую, – объяснил комиссар. – А так как ее горничная исчезла, – он со значением кашлянул несколько раз, – то вы оказываетесь единственным человеком, с которым она общалась после посадки на поезд.

– Ну что же, – спокойно произнесла Кэтрин, – если это так необходимо…

Она встала и увидела, как маленький человечек одобрительно кивнул.

– Мадемуазель – девушка здравомыслящая, – заметил он. – Вы позволите мне сопровождать вас, месье Ко?

– Почту за честь, мой дорогой Пуаро.

Они вышли в коридор, и месье Ко отпер дверь купе убитой женщины.

Жалюзи на противоположной стороне купе были наполовину подняты, чтобы дать доступ дневному свету. Убитая лежала на полке у левой стены в такой естественной позе, что можно было подумать, что она спит. Ее тело было укрыто одеялом, а голова повернута к стене таким образом, что видны были только темно-рыжие локоны на затылке. Месье Ко очень осторожно положил руку ей на плечо и повернул тело так, чтобы стало видно лицо. Кэтрин слегка вздрогнула и сжала руки с такой силой, что ее ногти впились в ладони. Сильный удар настолько повредил лицо, что его едва можно было узнать. Пуаро удивленно вскрикнул.

– Интересно, когда же это произошло? – спросил он. – До или после смерти?

– Врач говорит, что после, – ответил комиссар.

– Странно… – Маленький человечек сдвинул брови. – Возьмите себя в руки, мадемуазель, – повернулся он к Кэтрин, – и внимательно посмотрите. Вы уверены, что это именно та женщина, с которой вы вчера разговаривали?

У Кэтрин были крепкие нервы, и она заставила себя внимательно посмотреть на лежащую фигуру. Потом наклонилась и посмотрела на руку убитой.

– Абсолютно уверена, – сказала она наконец. – Лицо здорово обезображено, но фигура и волосы точно ее. Кроме того, говоря с нею, я заметила вот это, – и она указала на крохотную родинку на кисти мертвой женщины.

– Bon[20], – одобрительно сказал Пуаро. – Вы прекрасный свидетель, мадемуазель. Итак, личность убитой не вызывает сомнения, но, так или иначе, мне все это кажется странным. – И он в недоумении уставился на убитую.

Месье Ко пожал плечами.

– Убийца, без сомнения, был вне себя от ярости, – предположил он.

– Если б ее убили этим ударом, то все было бы понятно, – рассуждал вслух Пуаро. – Но тот, кто ее задушил, напал на нее незамеченным, сзади. В этом случае раздался бы негромкий кашель, бульканье, и все было бы кончено. Но вот этот удар, разбивший жертве лицо… Для чего он был нужен? Преступник надеялся, что если лицо будет изуродовано до неузнаваемости, то труп не опознают? Или он так ненавидел свою жертву, что не смог сдержаться даже после того, как она умерла?

Кэтрин задрожала, и Пуаро мгновенно повернулся к ней.

– Но я не должен расстраивать вас, мадемуазель. Для вас все это в новинку и выглядит, должно быть, ужасно. Для меня же, увы, в этом нет ничего нового! Прошу вас дать мне еще минутку…

Женщина и комиссар стояли около двери, наблюдая, как Пуаро быстро осматривает купе. Он заметил, что одежда убитой была аккуратно сложена на одном конце полки, большая шуба повешена на крючок, а маленькая лаковая шляпка положена в сетку над полкой. Затем Пуаро прошел в соседнее купе, где Кэтрин раньше видела сидящую горничную. Здесь кровать не была расстелена. На полке небрежно валялись три или четыре пледа, здесь же стояли коробка для шляп и пара чемоданов. Внезапно детектив повернулся к Кэтрин:

– Вы были здесь вчера. Посмотрите, изменилось ли здесь что-нибудь? Может быть, пропали какие-нибудь вещи?

Девушка внимательно осмотрела оба купе.

– Да, – сообщила она, – пропал бордовый сафьяновый саквояж. На нем были инициалы Р.В.К., и он был похож или на маленький чемоданчик, или на большой футляр для драгоценностей. Когда я его видела, он был в руках у горничной.

– Ах вот как! – воскликнул Пуаро.

– Но ведь ясно, – предположила Кэтрин, – правда, я в этом ничего не понимаю, но ясно, что если пропали горничная и саквояж, то все становится на свои места?