Тайна голубого экспресса. Тайна Семи циферблатов. Убийство в доме викария - [14]

— Ну, дорогая — я подумала, как было бы замечательно предложить милой Кэтрин погостить здесь у нас? Она, конечно, не бывала в обществе. И для нее будет лучше появиться сначала с кем-нибудь из близких. Это не повредит ни ей, ни нам.

— И сколько ты думаешь из нее вытянуть? — спросила Ленокс.

— Нам нужно будет прийти к некоторым финансовым соглашениям. То одно, то другое… война… твой бедный отец…

— И теперь Пончик, — сказала Ленокс. — Он ведь, знаешь ли, удовольствие не из дешевых.

— Она была милая девочка, насколько я помню, — пробормотала леди Тамплин, продолжая свою мысль, — тихоня, воды не замутит, не красавица и никогда не гонялась за мужчинами.

— Так что Пончик вне опасности? — подхватила Ленокс.

Леди Тамплин посмотрела на нее с укором.

— Пончик никогда не станет… — начала она.

— Не станет, — согласилась Ленокс. — Конечно, не станет; он превосходно понимает, откуда на его хлебе берется масло.

— Дорогая, — сказала леди Тамплин. — Ты умеешь быть на редкость бестактной.

— Прошу прощения, — бросила Ленокс.

Плотнее запахнув свой пеньюар, леди Тамплин сложила газету, взяла косметичку, утренние письма и решительно встала.

— Я напишу милочке Кэтрин сейчас же, — сказала она. — И напомню ей о добрых старых временах в Эджворте.

И с воинственным блеском в глазах она направилась в дом.

Не в пример миссис Сэмюэл Харфилд, она легко справилась с письмом, с ходу исписав четыре страницы без пауз или размышлений, а перечитав, не нашла нужным исправить ни слова.

Кэтрин получила письмо сразу по приезде в Лондон; Поняла ли она то, что было между строк? — особый вопрос. Она убрала письмо в сумочку и отправилась на свидание с адвокатами покойной миссис Харфилд.

Фирма была одной из старейших в Лиикольнс-инн-Филдс[35]. После нескольких минут ожидания Кэтрин была принята главой фирмы — благообразным, пожилым господином с проницательными голубыми глазами и отеческой манерой обращения.

В течение двадцати минут они беседовали о завещании миссис Харфилд, после чего Кэтрин протянула адвокату письмо миссис Сэмюэл.

— Я думаю, мне следует показать вам его, — сказала она. — Хотя оно довольно нелепо.

Юрист прочитал письмо и слегка улыбнулся.

— Довольно наивная провокация, мисс Грей. Я с полной ответственностью могу вас уверить, что эти люди не имеют никаких прав на имущество и, если они попытаются опротестовать завещание, ни один суд не примет такой иск к рассмотрению.

— Я так и думала.

— Человек далеко не всегда прислушивается к разуму. На месте миссис Сэмюэл Харфилд я скорее воззвал бы к вашему великодушию.

— Об этом я и собиралась с вами поговорить. Мне хотелось бы выделить некоторую сумму этим людям.

— Это необязательно.

— Я знаю.

— Они не поймут, что это значит, и, возможно, расценят вашу щедрость как попытку откупиться, хотя деньги они примут, несмотря ни на что.

— Я понимаю, но с этим ничего не поделаешь.

— Я рекомендовал бы вам, мисс Грей, оставить эту идею.

Кэтрин покачала головой:

— Вы совершенно правы, я знаю, но мне все-таки хотелось бы с ними поделиться.

— Они примут ваши деньги, а потом вас же станут поливать грязью.

— Ну, — сказала Кэтрин, — это уж как им будет угодно. Кому что нравится, как говорится. Они, в конце концов, единственная родня миссис Харфилд, и, хотя они держали ее в бедных родственницах, пока она была жива, и даже не вспоминали о ее существовании, было бы несправедливо оставить их ни с чем.

Преодолев сопротивление адвоката, Кэтрин добилась своего и теперь со спокойной душой шла по улицам Лондона, зная, что может наконец свободно тратить деньги и строить какие угодно планы на будущее. Прежде всего она отправилась в заведение известной портнихи.

Стройная худощавая немолодая француженка, этакая томная герцогиня, приняла ее, и Кэтрин обратилась к ней с полным naivete:[36]

— Я бы хотела, если позволите, отдать себя в ваши руки. Всю свою жизнь я была очень бедна и совсем ничего не понимаю в нарядах, но теперь у меня появились деньги, и мне хотелось бы выглядеть как следует.

Француженка была очарована, нынешним утром ее артистическая натура была больно уязвлена: мясная королева из Аргентины не пожелала прислушаться к ее советам и выбрала модели совершенно не подходящие к ее, королевы, пышной красоте. Француженка внимательно рассматривала Кэтрин острыми и умными глазами.

— Да… да, я с удовольствием вам помогу. У мадемуазель отличная фигура, простые линии подойдут ей лучше всего. Она к тому же tres anglaise[37]. Некоторые дамы были бы обижены, скажи я им такое, но не мадемуазель. Une belie Anglaise[38]. Нет типа более восхитительного.

Всю томность Герцогини внезапно как ветром сдуло, посыпались приказания манекенщицам:

— Клотильда, Вирджиния, быстро, мои крошки, маленький tailleur gris clair и robe de soiree «'Soupir d'automne»![39] Марсель, дитя мое, крепдешиновый костюмчик цвета мимозы!

Утро было прелестное: Марсель, Клотильда, Вирджиния с меланхолической отрешенностью медленно прохаживались перед Кэтрин, покачиваясь и извиваясь, как из века в век покачивались и извивались их предшественницы. Герцогиня стояла рядом и делала пометки в маленькой записной книжке.