Тайна гибели генерала Лизюкова - [20]

После приведения в порядок отступающих войск и локализации вклинения на рубеже Лебяжье — Большая Верейка, командование 387 од потребовало от всех частей немедленно приступать к оборудованию занятого рубежа. К утру оборона должна была быть готова! С наступлением темноты артиллерийские подразделения получили приказ удерживать свои позиции во что бы то ни стало!

Глава 4 Ночь на 22 июля 1942 года

В десятом часу вечера генерал Лизюков и полковой комиссар Ассоров прибыли в Малую Верейку и приказали собрать командование 26 и 148 тбр. Вскоре к командиру и комиссару корпуса прибыли: командир 26 тбр полковник Бурдов, комиссар 26 тбр (очевидно, полковой комиссар Алексеев), начальник оперативного отдела 2 ТК подполковник Бубко, командир 148 тбр подполковник Михайлин, начальник штаба: 148 тбр майор Михалев, комиссар 148 тбр старший батальонный комиссар Лесной и зам. командира 148 тбр Герой Советского Союза майор Ильченко[104]. (В тот вечер в крохотной Малой Верейке находились 3 Героя Советского Союза. Третьим, помимо Лизюкова и Ильченко, был командир батальона 118 тбр капитан Плотников. Все они были овеяны славой и, несомненно, жаждали новых побед. Они не ведали, что одному из них осталось жить менее суток, другому — менее двух, третьему — менее четырёх.)

Судя по всему, совещание Лизюкова и Ассорова с собранными ими командирами проходило на окраине Малой Верейки в одном из брошенных домов (местных жителей почти 2 недели назад угнали к себе в тыл немцы). Едва выслушав прибывших офицеров, командир 2 ТК сразу перешёл к делу: «Генерал-майор Лизюков заявил, что обсудили и решили с комиссарам провести ночной рейд в тыл противника, для чего объявили своё решение»[105]. Лизюков даже произнёс короткую речь и, судя по всему, говорил с большим эмоциональным порывом. Он объявил, что запланированный рейд является правительственным заданием, что «такая задача для танковых войск Красной Армии применяется первой, и воодушевил людей». Далее командир корпуса поставил подчинённым конкретную цель (очевидно, при Лизюкове была штабная карта с обозначенной обстановкой и его пометками): «Корпус движется ночью, к утру выходит в район Медвежье, сосредотачивается и занимает Медвежье. В голове идёт 148 тбр, выступает в 23:00, за ней, не отрываясь, 26 тбр, за ней 27 тбр, с которой идёт командир корпуса. Бригадные тылы выходят за 26 тбр в район Медвежье, пополняют боеприпасами и горючим боевые машины. Все идут с зажженными фарами и ведут беспорядочный огонь»[106].

Документы не уточняют, было ли после постановки Лизюковым задачи какое-то обсуждение предстоящего рейда. Скорее всего, присутствовавшие, для которых услышанное приказание было во многом неожиданным, попытались лучше усвоить боевую задачу, но времени для детального обсуждения задуманной операции было совсем немного. Никакого письменного приказа пришедшие на совещание командиры не получали, все приказания и распоряжения отдавались устно и лишь впоследствии были записаны по памяти.

Почему Лизюков назвал предстоящий рейд «правительственным заданием»? Совершенно ясно, что никакого «задания» на рейд к Медвежьему сталинское правительство ему не давало. Надо думать, командир 2-го ТК сказал это, желая придать особую важность поставленной им задаче и мобилизовать все силы бригад на её выполнение. Не мог он быть уверен и в том, что задуманное им наступление танкового корпуса ночью будет первым в истории Красной армии. Оно было первым в его фронтовом опыте, но, очевидно, не зная других подобных примеров, он хотел вызвать у подчинённых не только чувство ответственности, но и гордость за порученное им дело.

Скорее всего, ко всему этому имел прямое отношение полковой комиссар Ассоров, с подачи которого и возникли в далёкой от правительства придонской степи важное «правительственное задание» и тезис о «первом применении такой задачи для танковых войск Красной Армии». Что ж, дело комиссара воодушевлять людей, что в тот ответственный час он и пытался делать, сгущая краски и придумывая то, чего не было. Но с высоты современности можем ли мы сейчас упрекать его в этом? Вряд ли. Он выполнял свой долг политработника так, как он его понимал, и всеми доступными средствами помогал Лизюкову.

Не вызывает сомнений, что командир 2 ТК хотел, чтобы удар на Медвежье был массированным, с привлечением всех имеющихся сил. С учётом 27 тбр в корпусе к исходу 21 июля было 105–107 танков, из них 24 КВ и 42 Т-34[107]. Если же к задуманному рейду удалось бы привлечь и переправившуюся через реку 118 тбр, то тогда число танковой группировки возрастало бы до 130 с лишним боевых машин. Удар такой массы танков, собранных на узком фронте под Малой Верейкой, мог не только пробить наспех организованную оборону противника, но и привести к беспощадному разгрому ближайших немецких тылов. Более того, в случае, если бы прорыв усиленного 118-й тбр 2-го ТК вглубь вражеской обороны имел успех, его последствия могли стать поистине катастрофическими для всего фронта 7 немецкого АК.

К исходу 21 июля, когда 2-й ТК догнал 167-ю сд и 118-ю тбр на переправах, 1-й и 2-й эшелоны опергруппы Брянского фронта сошлись вместе и теперь имели общую задачу. В этих условиях подчинение корпусу 118-й тбр позволяло бы не только усилить 2-й ТК, но и объединить управление всеми танковыми частями в одних руках.